К 80-летию Победы
Нельзя сказать, что тема Великой Отечественной войны слабо представлена в наших музеях. Возникли некоторые стереотипы в подаче материалов, даже в подборе слов для рассказа о событиях военных лет. Вместе с тем знакомство с фактами, с человеческими историями каждый раз потрясает, хотя тема кажется изученной, а жертвы — сосчитанными и оплаканными.
Нельзя сказать, что тема Великой Отечественной войны слабо представлена в наших музеях. Возникли некоторые стереотипы в подаче материалов, даже в подборе слов для рассказа о событиях военных лет. Вместе с тем знакомство с фактами, с человеческими историями каждый раз потрясает, хотя тема кажется изученной, а жертвы — сосчитанными и оплаканными.
Алексей Пищулин, главный редактор
Осенью 1941 года события на театре военных действий развивались по катастрофическому сценарию. Войска вермахта продолжали своё стремительное наступление, используя высокую мобильность механизированных частей и абсолютное превосходство в воздухе. Красная Армия, изнемогая в оборонительных боях, вынуждена была отступать, оставляя город за городом. Ставка верховного главнокомандующего безуспешно пыталась создавать укреплённые рубежи: клинья немецких танков прошивали их один за другим, окружая советские армии или заставляя их отступать под угрозой окружения.
В октябре ситуация вообще вышла из‑под контроля. Западный и Калининский фронт фактически перестали существовать; в окружении и в плену оказались миллионы красноармейцев; связи между частями были потеряны. Без единого командования, боеприпасов и пополнений полки теряли способность к сопротивлению. Люди были измотаны; чувствовались растерянность и упадок духа.
8 октября Сталин отправляет своим частям радиограмму, в которой есть такие слова: «Москву защищать некем и нечем... повторяю: некем и нечем!» В эти же дни на западном направлении, под городом Юхновым, произошло маленькое чудо. Никому не известный капитан Иван Старчак во главе собранной им группы в 430 человек без приказа, на свой страх и риск, организовал поразительное сопротивление наступающим немецким войскам — сперва на мосту через реку Угра, а затем, организованно отступив, на берегах маленькой речки Изверь. По сути, это было похоже на легендарных 300 спартанцев: горстка людей преградила дорогу к столице набравшему скорость бронированному потоку, который, казалось, уже ничто не в силах остановить.
Потери «старчаковцев» были огромны: из 430 бойцов уцелели всего 29 (правда, позже к ним присоединились ещё 30 человек, которые считались погибшими). В тех же сражениях оказались перемолоты подольские курсанты — героические мальчики, юные командиры, цвет и надежда Красной Армии. Но потери были не напрасны: враг потерял пять дней на то, чтобы пройти по калужской земле 25 километров, — и это на этапе, когда задержать продвижение немцев на час считалось подвигом.
10 октября командующий Западным фронтом Иван Конев был отстранён от должности и чудом не расстрелян (как незадолго перед тем был расстрелян генерал Павлов). Резервный фронт Семёна Будённого, разорванный неприятелем в клочья, вообще был упразднён. Командование всеми уцелевшими силами на западном направлении было возложено на Георгия Жукова. Именно он, действуя в присущей ему жёсткой, даже жестокой манере, сумел сперва остановить неприятеля на ближних подступах к столице, а затем (в ходе декабрьских боёв) и отбросить немцев от Москвы на 100 и более километров.
Момент казался удачным для того, чтобы перейти наконец в контрнаступление. Жуков задумывает масштабную Ржевско‑Вяземскую наступательную операцию, в ходе которой особая роль отводится стратегическому десанту.
Десантные войска были созданы буквально накануне войны, их формирование к июню даже не было закончено. Наиболее боеспособным казался Четвёртый воздушно‑десантный корпус (4 ВДК), тоже, впрочем, недоукомплектованный личным составом, недостаточно оснащённый техническими средствами (например, парашютами), не обеспеченный средствами доставки (самолётами). Последнее было особенно существенно: недостаток лётного состава и неопытность лётчиков обусловят множество фатальных проблем в ходе десантирования 4 ВДК. Контингент корпуса составляли ребята 1922 года рождения. А если принять во внимание, что многие в военкоматах прибавляли себе год‑другой, становится понятно, что речь идёт о 17‑летних мальчишках, вчерашних школьниках.
План Жукова заключался в том, чтобы начать наступление с фронта силами 50‑й армии, а в немецком тылу одновременно развернуть действия многотысячного десанта, не позволяющего неприятелю ни маневрировать, ни организованно отступать, ни нормально снабжать войска продовольствием и боеприпасами. Это могло, по замыслу Жукова, привести к разгрому группы армий «Центр» — самых боеспособных частей неприятеля. Момент для проведения операции казался удачным: немцы были деморализованы декабрьским поражением под Москвой, они потеряли стратегическую инициативу. План «Тайфун» по захвату русской столицы очевидно провалился, Германия втягивалась в затяжную войну на чужой территории, которая не сулила ей ничего хорошего.
К несчастью, измотаны были не только немецкие, но и советские войска. Жуков переоценивал их готовность вести наступательные действия. Десантирование 4 ВДК в тыл противника началось, но очень скоро выяснилось, что наступающие с фронта войска не способны выйти на обозначенные планом операции рубежи.
Заброска десанта началась 27 января 1942 года и продолжалась с перерывами до 28 февраля; она была омрачена множеством роковых событий. Так, командир корпуса генерал Алексей Левашёв погиб от случайной пули в самолёте, когда он направлялся в район проведения операции. Командование корпусом принял полковник Александр Казанкин. Сама выброска личного состава производилась крайне неудачно: лётчики, не имевшие достаточного опыта ночных полётов, столкнувшись с ожесточённой и умелой противовоздушной обороной противника, сбрасывали парашютистов не с 600 метров, а с высоты в километр и более; десантники оказались разбросаны на расстоянии до 25 километров от точки сбора; многочисленные тюки с боеприпасами и продовольствием, а главное — с лыжами, так и не были найдены. Без лыж бойцы в условиях снежной зимы теряли мобильность — зато потом жители местных деревень мастерили из ненайденных вовремя лыж заборы...
При подготовке и проведении десантирования скрытность не была соблюдена: немцы были в курсе всего происходившего; аэродромы вылета подвергались жестоким бомбардировкам, а на местах высадки десантников ждали пулемёты. Местные жители вспоминали: «Немцы у нас на селе по углам четыре зенитки поставили. Никому спуститься живыми не дали. Всех в воздухе постреляли».
Несмотря на множество трагических обстоятельств, ошибок и упущений, десант свою задачу выполнил и в ходе кровопролитных стычек с немцами вышел‑таки на обозначенные планом операции рубежи. Но между десантниками и 50‑й армией, пытавшейся наступать с фронта, осталось 10 километров, занятых неприятелем. Эти 10 километров предопределили судьбу тысяч ребят, заброшенных в заснеженные смоленские леса.
Кажется, никто не способен выживать и действовать в таких условиях, в которых оказался Четвёртый десантный корпус. Поскольку операция, по замыслу командования, должна была продлиться не более трёх дней, десантники имели с собой всего лишь по три суточных дачи провианта и по полтора боекомплекта. И в таких вот условиях они показали, на что способен русский солдат: в непрерывных боях, в снегу, под шквальным огнём неприятеля за следующие пять месяцев бойцы 4 ВДК прошли по немецким тылам более 600 километров, освободили 200 деревень, уничтожили до 15 тысяч немецких солдат и офицеров, множество техники, складов и вооружения. Своими действиями они связали до четырёх немецких дивизий, не позволяли неприятелю свободно маневрировать, уверенно чувствовать себя на захваченной территории. Внутри подконтрольных им границ они восстановили советскую власть и обеспечивали существование уникального анклава, который сами называли «Десантной республикой».
К апрелю в Угранщине наступила распутица, оттепель — и положение десантников стало отчаянным. Накапливалась усталость, росло число раненых, небоеспособных. Все жизненные ресурсы заканчивались, а немцы постоянно усиливали давление, бросая на зачистку территории свежие силы. Участник операции Виктор Кудалёв в своём последнем письме писал родным: «С неба идёт свинцовый дождь... Если услышите, что началось наступление на Смоленск, знайте: меня нет в живых».
Командованием Западного фронта совместно с командирами 4 ВДК и кавкорпуса было принято решение о выходе из немецкого тыла на соединение с регулярными частями Красной Армии. Собственно выходу предшествовал дерзкий рейд десантников и кавалерийского корпуса генерала Белова по немецким тылам. Этот рейд сопровождался тяжёлыми кровопролитными боями и значительными потерями личного состава. Окончательно в расположение советских войск семь сотен выживших бойцов вышли лишь 24 июня — через пять месяцев после начала операции, которая изначально должна была уложиться в два‑три дня. Многие выходили из прорыва по летней грязи и лужам в валенках и зимних шинелях — так, как были заброшены в тыл неприятеля в феврале.
Десант с честью выполнил поставленную перед ним задачу: диверсиями и дерзкими рейдами он нарушил немецкую военную инфраструктуру, не позволил фашистам, имевшим в своём тылу ожесточённого противника, развивать наступление на восток. Наши потери, крайне болезненные, оказались, тем не менее, в полтора раза меньше потерь неприятеля. Вяземская десантная операция готовила и предвозвещала те дни, когда Красная Армия, приобретя боевой опыт и накопив силы, перейдёт в наступление по всему фронту и погонит захватчиков со своей земли.
Удивительным образом по итогам Вяземской десантной операции ни один военнослужащий не стал Героем Советского Союза. Алексей Левашёв погиб, не успев вступить в командование; Иван Старчак, совершивший чудо на Угре, был приговорён к расстрелу за самоуправство — но, к счастью, вместо пули получил орден Ленина; а вот командующий 4 ВДК Александр Казанкин был представлен к званию Героя Советского Союза, но так его и не удостоился.
...Есть две войны: одна — та, что в учебниках и газетных реляциях, с хитроумными планами, продуманными действиями, надёжной связью, полевой кухней, безотказным оружием, достаточным количеством боеприпасов; и другая — реальная, когда всё идёт не по писаному, когда всё не благодаря, а вопреки, — и только запредельное мужество, жертвенность и находчивость солдата, его смекалка, упорство и терпение дают шанс выжить и даже добиться успеха. Вот в этой, второй, войне нет нам равных.
В октябре ситуация вообще вышла из‑под контроля. Западный и Калининский фронт фактически перестали существовать; в окружении и в плену оказались миллионы красноармейцев; связи между частями были потеряны. Без единого командования, боеприпасов и пополнений полки теряли способность к сопротивлению. Люди были измотаны; чувствовались растерянность и упадок духа.
8 октября Сталин отправляет своим частям радиограмму, в которой есть такие слова: «Москву защищать некем и нечем... повторяю: некем и нечем!» В эти же дни на западном направлении, под городом Юхновым, произошло маленькое чудо. Никому не известный капитан Иван Старчак во главе собранной им группы в 430 человек без приказа, на свой страх и риск, организовал поразительное сопротивление наступающим немецким войскам — сперва на мосту через реку Угра, а затем, организованно отступив, на берегах маленькой речки Изверь. По сути, это было похоже на легендарных 300 спартанцев: горстка людей преградила дорогу к столице набравшему скорость бронированному потоку, который, казалось, уже ничто не в силах остановить.
Потери «старчаковцев» были огромны: из 430 бойцов уцелели всего 29 (правда, позже к ним присоединились ещё 30 человек, которые считались погибшими). В тех же сражениях оказались перемолоты подольские курсанты — героические мальчики, юные командиры, цвет и надежда Красной Армии. Но потери были не напрасны: враг потерял пять дней на то, чтобы пройти по калужской земле 25 километров, — и это на этапе, когда задержать продвижение немцев на час считалось подвигом.
10 октября командующий Западным фронтом Иван Конев был отстранён от должности и чудом не расстрелян (как незадолго перед тем был расстрелян генерал Павлов). Резервный фронт Семёна Будённого, разорванный неприятелем в клочья, вообще был упразднён. Командование всеми уцелевшими силами на западном направлении было возложено на Георгия Жукова. Именно он, действуя в присущей ему жёсткой, даже жестокой манере, сумел сперва остановить неприятеля на ближних подступах к столице, а затем (в ходе декабрьских боёв) и отбросить немцев от Москвы на 100 и более километров.
Момент казался удачным для того, чтобы перейти наконец в контрнаступление. Жуков задумывает масштабную Ржевско‑Вяземскую наступательную операцию, в ходе которой особая роль отводится стратегическому десанту.
Десантные войска были созданы буквально накануне войны, их формирование к июню даже не было закончено. Наиболее боеспособным казался Четвёртый воздушно‑десантный корпус (4 ВДК), тоже, впрочем, недоукомплектованный личным составом, недостаточно оснащённый техническими средствами (например, парашютами), не обеспеченный средствами доставки (самолётами). Последнее было особенно существенно: недостаток лётного состава и неопытность лётчиков обусловят множество фатальных проблем в ходе десантирования 4 ВДК. Контингент корпуса составляли ребята 1922 года рождения. А если принять во внимание, что многие в военкоматах прибавляли себе год‑другой, становится понятно, что речь идёт о 17‑летних мальчишках, вчерашних школьниках.
План Жукова заключался в том, чтобы начать наступление с фронта силами 50‑й армии, а в немецком тылу одновременно развернуть действия многотысячного десанта, не позволяющего неприятелю ни маневрировать, ни организованно отступать, ни нормально снабжать войска продовольствием и боеприпасами. Это могло, по замыслу Жукова, привести к разгрому группы армий «Центр» — самых боеспособных частей неприятеля. Момент для проведения операции казался удачным: немцы были деморализованы декабрьским поражением под Москвой, они потеряли стратегическую инициативу. План «Тайфун» по захвату русской столицы очевидно провалился, Германия втягивалась в затяжную войну на чужой территории, которая не сулила ей ничего хорошего.
К несчастью, измотаны были не только немецкие, но и советские войска. Жуков переоценивал их готовность вести наступательные действия. Десантирование 4 ВДК в тыл противника началось, но очень скоро выяснилось, что наступающие с фронта войска не способны выйти на обозначенные планом операции рубежи.
Заброска десанта началась 27 января 1942 года и продолжалась с перерывами до 28 февраля; она была омрачена множеством роковых событий. Так, командир корпуса генерал Алексей Левашёв погиб от случайной пули в самолёте, когда он направлялся в район проведения операции. Командование корпусом принял полковник Александр Казанкин. Сама выброска личного состава производилась крайне неудачно: лётчики, не имевшие достаточного опыта ночных полётов, столкнувшись с ожесточённой и умелой противовоздушной обороной противника, сбрасывали парашютистов не с 600 метров, а с высоты в километр и более; десантники оказались разбросаны на расстоянии до 25 километров от точки сбора; многочисленные тюки с боеприпасами и продовольствием, а главное — с лыжами, так и не были найдены. Без лыж бойцы в условиях снежной зимы теряли мобильность — зато потом жители местных деревень мастерили из ненайденных вовремя лыж заборы...
При подготовке и проведении десантирования скрытность не была соблюдена: немцы были в курсе всего происходившего; аэродромы вылета подвергались жестоким бомбардировкам, а на местах высадки десантников ждали пулемёты. Местные жители вспоминали: «Немцы у нас на селе по углам четыре зенитки поставили. Никому спуститься живыми не дали. Всех в воздухе постреляли».
Несмотря на множество трагических обстоятельств, ошибок и упущений, десант свою задачу выполнил и в ходе кровопролитных стычек с немцами вышел‑таки на обозначенные планом операции рубежи. Но между десантниками и 50‑й армией, пытавшейся наступать с фронта, осталось 10 километров, занятых неприятелем. Эти 10 километров предопределили судьбу тысяч ребят, заброшенных в заснеженные смоленские леса.
Кажется, никто не способен выживать и действовать в таких условиях, в которых оказался Четвёртый десантный корпус. Поскольку операция, по замыслу командования, должна была продлиться не более трёх дней, десантники имели с собой всего лишь по три суточных дачи провианта и по полтора боекомплекта. И в таких вот условиях они показали, на что способен русский солдат: в непрерывных боях, в снегу, под шквальным огнём неприятеля за следующие пять месяцев бойцы 4 ВДК прошли по немецким тылам более 600 километров, освободили 200 деревень, уничтожили до 15 тысяч немецких солдат и офицеров, множество техники, складов и вооружения. Своими действиями они связали до четырёх немецких дивизий, не позволяли неприятелю свободно маневрировать, уверенно чувствовать себя на захваченной территории. Внутри подконтрольных им границ они восстановили советскую власть и обеспечивали существование уникального анклава, который сами называли «Десантной республикой».
К апрелю в Угранщине наступила распутица, оттепель — и положение десантников стало отчаянным. Накапливалась усталость, росло число раненых, небоеспособных. Все жизненные ресурсы заканчивались, а немцы постоянно усиливали давление, бросая на зачистку территории свежие силы. Участник операции Виктор Кудалёв в своём последнем письме писал родным: «С неба идёт свинцовый дождь... Если услышите, что началось наступление на Смоленск, знайте: меня нет в живых».
Командованием Западного фронта совместно с командирами 4 ВДК и кавкорпуса было принято решение о выходе из немецкого тыла на соединение с регулярными частями Красной Армии. Собственно выходу предшествовал дерзкий рейд десантников и кавалерийского корпуса генерала Белова по немецким тылам. Этот рейд сопровождался тяжёлыми кровопролитными боями и значительными потерями личного состава. Окончательно в расположение советских войск семь сотен выживших бойцов вышли лишь 24 июня — через пять месяцев после начала операции, которая изначально должна была уложиться в два‑три дня. Многие выходили из прорыва по летней грязи и лужам в валенках и зимних шинелях — так, как были заброшены в тыл неприятеля в феврале.
Десант с честью выполнил поставленную перед ним задачу: диверсиями и дерзкими рейдами он нарушил немецкую военную инфраструктуру, не позволил фашистам, имевшим в своём тылу ожесточённого противника, развивать наступление на восток. Наши потери, крайне болезненные, оказались, тем не менее, в полтора раза меньше потерь неприятеля. Вяземская десантная операция готовила и предвозвещала те дни, когда Красная Армия, приобретя боевой опыт и накопив силы, перейдёт в наступление по всему фронту и погонит захватчиков со своей земли.
Удивительным образом по итогам Вяземской десантной операции ни один военнослужащий не стал Героем Советского Союза. Алексей Левашёв погиб, не успев вступить в командование; Иван Старчак, совершивший чудо на Угре, был приговорён к расстрелу за самоуправство — но, к счастью, вместо пули получил орден Ленина; а вот командующий 4 ВДК Александр Казанкин был представлен к званию Героя Советского Союза, но так его и не удостоился.
...Есть две войны: одна — та, что в учебниках и газетных реляциях, с хитроумными планами, продуманными действиями, надёжной связью, полевой кухней, безотказным оружием, достаточным количеством боеприпасов; и другая — реальная, когда всё идёт не по писаному, когда всё не благодаря, а вопреки, — и только запредельное мужество, жертвенность и находчивость солдата, его смекалка, упорство и терпение дают шанс выжить и даже добиться успеха. Вот в этой, второй, войне нет нам равных.
Печатается по: Пищулин А. Памяти Вяземского десанта // Мир Музея. 2022. №2. С.10–14.
См. также: Пищулин А. Отстоялась ли наша история? // Мир Музея. 2022. №12. С.8.
На фото: Бойцы одной из стрелковых дивизий Красной Армии на позиции с пулемётом ДП–27 в лесу под Москвой. Московская область. Октябрь 1941 г.