Музей небольшого города Кимры, по большей части — с уставшей экспозицией 1990‑х годов, удивляет своей необычайной ресурсоёмкостью. Здесь причудливо слились история многочисленных именитых владельцев места, отметившихся заслугами в истории государства российского, предпринимательская жилка жителей приволжских городов с их причудливым пониманием прекрасного, крестьянские достоинство и хватка и, наконец, смелые идеи конструктора Андрея Николаевича Туполева (1888–1972), уроженца здешних мест, о которых напоминают самолёт на въезде в город и мемориальный кабинет инженера в экспозиции музея.
Лариса Плетникова. Российский государственный гуманитарный университет
Удивительна история поселения, многократно переходившего из рук в руки, трижды выгоравшего в пожарах, но всякий раз, словно феникс, восстававшего из пепла.
Первое письменное упоминание о Кимрах встречается в грамоте Ивана Грозного 1546 года. В то время село принадлежало самому государю. В 1552 году село было передано Владимиру Андреевичу Старицкому (1535–1569), проявившему доблесть при взятии Казани. Жалованное село могло передаваться по наследству, но если наследников не было, оно вновь становилось государственным.
В 1635 году Кимры пожалованы боярину князю Алексею Михайловичу Львову (1580‑е – 1653), подписавшему вечный мир с Польшей, «за посольскую службу». Новый владелец сделал первое письменное описание села, в котором к тому времени уже было 104 двора (к слову, большим в то время считалось село из 30–35 дворов). Из них 18 — ловцы рыбы, круглый год поставлявшие улов ко двору, 67 — ремесленники, в том числе 10 сапожников. Кормились в основном рекой — помимо рыболовства ещё и бурлачеством: в 16 километрах от Кимр начинался «водный ход» по Волге к Москве. В устье реки Дубны грузы перегружали с мелких лодок и плотов, шедших из Подмосковья, на крупные баржи. Отсюда гружённые товаром суда двигались вверх, в сторону Твери, и вниз, через Кимры, к Нижнему Новгороду. Торговали хлебом — отправляли в Тверь до 10 тысяч барок, гружённых зерном. Особенно бурно — с начала XѴIII века, когда были сняты торговые ограничения для крестьян и купеческое сословие значительно пополнилось.
В 1688 году Кимры пожалованы боярину Фёдору Петровичу Салтыкову (ум. 1697) по случаю женитьбы Ивана Ѵ на его дочери Прасковье. При сыне боярина Василии Фёдоровиче кустарное производство местных сапожников вышло на новый уровень — именно Василий Салтыков получил первый крупный заказ на изготовление армейской обуви, 10 тысяч пар сапог было пошито для 200‑тысячной армии Петра I. Рассказывают, что Пётр даже посылал в Кимры немецких сапожников для обучения кимряков секретам новой технологии шитья.
Способствовала развитию сапожного дела и близость к Москве. Кимрские мастера отправляли товар в обе столицы и даже создавали свои артели в московских слободах, особенно в Китай‑городе, осваивая к тому же более сложную московскую технологию шитья.
Но всё же основателем обувного дела в Кимрах считают графа Михаила Илларионовича Воронцова (1714–1767), не собственника, но мужа владелицы села Анны Карловны Воронцовой. Считается, что именно он заложил производство, которое впоследствии прославило село. Конечно, и до появления Воронцова в Кимрах было «купечество немалое и торг каждодневный». Но дипломатический деятель, канцлер, участник дворцового переворота 1741 года, благодаря которому на престол вошла Елизавета Петровна, вовремя и точно оценил ситуацию на рынке. С прекращением армейских заказов, приносивших сапожникам высокий и стабильный заработок, нужно было найти для кимряков новые возможности для сбыта товара — что сильно увеличило роль ярмарок. Продать всю выпускаемую обувь стало сложно, купцы не имели капитала, чтобы скупать товар для продажи в других городах. Граф Воронцов начал давать кимрякам свои поручительства и неограниченные кредиты под небольшой процент. Так в Кимрах появилась целая плеяда предпринимателей: Башилов, Мошкин, Малюгин, Рыбкин, Собцов и другие. Башмачный бизнес стал настолько успешным, что в него стали вовлекаться все близлежащие уезды и волости. Кимры стали называть столицей сапожного царства, раскинувшегося на полторы тысячи квадратных километров, куда вошли три уезда и 14 волостей.
Крупное торговое село должно было внушать уважение приезжим купцам, а потому в 1767 году на самом высоком месте Воронцов строит Гостиный двор с 30 каменными лавками. Размах торговли был серьёзный — помимо этого грандиозного здания на торговой площади теснились ещё около семи десятков деревянных лавок. Кроме того, были построены каменная стена вокруг села и хорошая новая дорога.
Последней владелицей села стала графиня Юлия Павловна Самойлова (1803–1875), любимая модель Карла Брюллова, изображённая в том числе на знаменитом полотне «Последний день Помпеи». В 1842 году после смерти мужа Самойлова уезжает в Милан и спустя четыре года выходит замуж за итальянского тенора. Но заключив брак с иностранцем, она лишилась графского титула, русского подданства и всего имущества. Село нужно было срочно продать. И вот тут случилось невероятное: кимряки заняли в казне 495 тысяч рублей под шесть процентов годовых на 37 лет (переплатив в четыре раза!), выкупились всем селом (!) — «вотчины Самойловой село Кимры и ещё 50 деревень» — и стали называться государственными крестьянами, водворёнными на собственные земли. Произошло это за 15 лет до отмены крепостного права!
Предприимчивые крестьяне создали своё волостное управление, где решали вопросы села: почти сразу открыли школу, а в 1871 году — даже первый на Руси сельский банк. Но это будет позже, а пока...
Жарким летом 1859 года в Кимрах случился сильнейший пожар (уже третий по счёту). Начался он на заречной стороне, но ветром огонь перекинулся через реку. Жители, в спешке прихватив самое ценное, стояли вдоль берега в воде и смотрели, как горит село. Сделать уже ничего было нельзя, дотла выгорела вся центральная часть города, но устояли стены храма, и сельчане решили, что это знак Божий и надо всё восстановить. И тут вновь в полной мере проявилась крестьянская деловая хватка: жители Кимр обратились к императору Александру II с просьбой о помощи. В результате им было безвозмездно выдано из казны на восстановление 18 тысяч рублей, 14 тысяч взаймы и ещё 27 тысяч в качестве страховых премий. Много позже, в 1912 году, когда по всей России отмечали 50‑летие отмены крепостного права и ставили памятники царю‑освободителю, благодарные сельчане не остались в стороне и, помня о благодеянии, поставили на площади памятник Александру II. Третий пожар настолько напугал кимряков, что они первым делом отстроили пожарную каланчу, на которой постоянно дежурили сторожа, а в 1890 году создали добровольное пожарное общество. Через девять лет в нём было уже четыре отряда, которые существовали на общественные деньги, причём оплачивать подписные листы общества считалось очень почётным для каждого жителя.
Село решили отстраивать по регулярному плану, что в то время было привилегией города: пять улиц вдоль реки, девять — поперёк; нарезка этих улиц сохранилась и по сей день. Построили два храма — летний Покровский собор и зимнюю Троицкую церковь. Храмы, построенные на купеческие деньги, были настолько богатыми, что могли стать украшением губернского города.
На соборной площади проходили еженедельные базары, собиравшие до 20 тысяч людей — об этом писал журнал «Русь» в 1881 году, добавляя, что Кимрский край обувает обе столицы и чуть ли не половину России. Сюда же съезжались на ярмарки — на Петров день и на Покров, на несколько дней. На рынке в Кимрах можно было купить обувь за 50 – 70 копеек, рядом в лавке она уже стоила 2 рубля 50 копеек, а в Санкт‑Петербурге — уже 8 рублей 50 копеек. Купцов, наживавшихся на перепродаже, в народе называли налимами — скользкой хищной рыбой.
Открытие в 1901 году железной дороги от Москвы до деревни Савёлово, расположенной на другом берегу Волги, способствовало тому, что в 1907 году появилась первая частично механизированная фабрика «Якорь», которая постепенно вытеснила кустарей‑одиночек. Её основали братья Столяровы [1]. В 1916 году «Якорь» выпустил 200 тысяч пар обуви. После революции фабрика была национализирована и переименована в «Красную звезду». Гражданская война тоже требовала много обуви.
Зажиточные купцы не скупились и на строительство особняков: ведь дом рачительного хозяина — его своеобразная визитная карточка. Вот и не жалели денег, выстраивая дома соразмерно своему видению прекрасного и кошельку. В конце XIX – начале XX века село стало столицей русского провинциального модерна. В отличие от дворцового модерна обеих столиц, кимрский необычайно уютный, это такие сказочные терема с башенками, эркерами и шатрами. Многое сохранилось, преимущественно на центральных улицах, сейчас это — улицы Кирова, Ленина и Урицкого.
Несмотря на сложившийся городской уклад, городом Кимры стали лишь в 1917 году. Есть версия, что причина заключалась всё в той же крестьянской рачительности: налоги у городских жителей и предпринимателей были значительно выше, чем у селян, вот и не торопились.
Эту захватывающую историю городка нам с большой любовью рассказали на экскурсии в местном краеведческом музее [2], за что большое спасибо. В экспозиции музея, основанном в 1918 году как народный, хранится и много обуви. Именно поэтому музей неофициально называют музеем обуви. Глядя на образцы в витринах, удивляешься высочайшему уровню мастерства: здесь и элегантные ботинки на шнуровке, любимые парижскими и петербургскими дамами, и остромодные среди купцов сапоги «в гармонику», и выворотный сапог из замши (бастарма), и современные челси (гамаши). Здесь же знаменитый болотный осташ, пошитый в Осташкове, — незаменимый атрибут рыбаков (этот огромный сапог надевают поверх обуви). Всего в коллекции — более 1500 экземпляров.
Экспозицию органично дополняют сцены из местной жизни, вырезанные по заказу музея скульптором‑самоучкой Иваном Абаляевым.
Художники-фронтовики
В фондах Кимрского краеведческого музея есть четыре акварели, сделанные по старым фотографиям Кимр. Заказаны они были в 1939 году для новой экспозиции музея. По книгам поступления известно было только имя автора — Ф.Д. Берестов.
Несколько лет назад, когда в музее проходила выставка работ мастеров из Федоскина, выяснилось, что Фёдор Берестов — выпускник Федоскинской школы миниатюрной живописи, погибший в годы Великой Отечественной войны.
Благодаря исследовательской работе удалось найти сведения о нём и других кимряках — мастерах федоскинской школы, погибших на фронтах Великой Отечественной.
Художественные способности у Фёдора Дмитриевича Берестова (1917–1941) проявились ещё в детстве: он хорошо пел, играл на мандолине и рисовал картины на всём, к чему можно было приложить кисть, — на бумаге, холстах, дверях и стенах собственного дома. В 1937 году, окончив восемь классов средней школы, он поступает в Федоскинскую школу миниатюрной живописи — именно в период учёбы и были выполнены акварели для Кимрского музея.
После окончания Федоскинской школы Фёдора в 1940 году призывают в ряды Красной Армии. Есть сведения, что он был курсантом танковой школы. В донесении о потерях по 70‑й стрелковой дивизии сообщается, что младший сержант Берестов Фёдор Дмитриевич, командир орудия 227‑го артиллерийского полка, пропал без вести 19 августа 1941 года в боях под Новгородом.
Известны судьбы ещё двух уроженцев Кимр, выпускников Федоскинской школы.
Василий Фёдорович Куликов (род. 1916) погиб в лагере Маутхаузен 23 апреля 1945 года. Сохранилось несколько его картин, созданных для экспозиции Кимрского музея, и несколько рисунков.
Константин Иванович Зорин (род. 1916), выпускник и преподаватель Федоскинской школы, был призван 24 июня 1941 года и пропал без вести в декабре 1941 года, судя по письмам, в боях под Ржевом.
Память о них берегут в Кимрах и Федоскине.
Владимир Покудин, Кимрский краеведческий музей.
Примечания.
[1] Мастерская Столяровых ещё в 1862 году получила диплом на Всемирной выставке в Лондоне, где участвовали 659 представителей России. Среди отмеченных наградами российских товаров были знаменитые павловопосадские платки, малахитовые изделия фабрики Демидовых, продукция Невской писчебумажной фабрики, Ижорских заводов, Императорской Александровской мануфактуры и даже резиновые галоши Российско‑Американской резиновой мануфактуры.
[2] Филиал Тверского государственного объединённого музея.
Фото автора, май 2025 г.. Тверская область – Москва.
Благодарим директора музея Владимира Петровича Покудина за предоставленные исторические фото.
Первое письменное упоминание о Кимрах встречается в грамоте Ивана Грозного 1546 года. В то время село принадлежало самому государю. В 1552 году село было передано Владимиру Андреевичу Старицкому (1535–1569), проявившему доблесть при взятии Казани. Жалованное село могло передаваться по наследству, но если наследников не было, оно вновь становилось государственным.
В 1635 году Кимры пожалованы боярину князю Алексею Михайловичу Львову (1580‑е – 1653), подписавшему вечный мир с Польшей, «за посольскую службу». Новый владелец сделал первое письменное описание села, в котором к тому времени уже было 104 двора (к слову, большим в то время считалось село из 30–35 дворов). Из них 18 — ловцы рыбы, круглый год поставлявшие улов ко двору, 67 — ремесленники, в том числе 10 сапожников. Кормились в основном рекой — помимо рыболовства ещё и бурлачеством: в 16 километрах от Кимр начинался «водный ход» по Волге к Москве. В устье реки Дубны грузы перегружали с мелких лодок и плотов, шедших из Подмосковья, на крупные баржи. Отсюда гружённые товаром суда двигались вверх, в сторону Твери, и вниз, через Кимры, к Нижнему Новгороду. Торговали хлебом — отправляли в Тверь до 10 тысяч барок, гружённых зерном. Особенно бурно — с начала XѴIII века, когда были сняты торговые ограничения для крестьян и купеческое сословие значительно пополнилось.
В 1688 году Кимры пожалованы боярину Фёдору Петровичу Салтыкову (ум. 1697) по случаю женитьбы Ивана Ѵ на его дочери Прасковье. При сыне боярина Василии Фёдоровиче кустарное производство местных сапожников вышло на новый уровень — именно Василий Салтыков получил первый крупный заказ на изготовление армейской обуви, 10 тысяч пар сапог было пошито для 200‑тысячной армии Петра I. Рассказывают, что Пётр даже посылал в Кимры немецких сапожников для обучения кимряков секретам новой технологии шитья.
Способствовала развитию сапожного дела и близость к Москве. Кимрские мастера отправляли товар в обе столицы и даже создавали свои артели в московских слободах, особенно в Китай‑городе, осваивая к тому же более сложную московскую технологию шитья.
Но всё же основателем обувного дела в Кимрах считают графа Михаила Илларионовича Воронцова (1714–1767), не собственника, но мужа владелицы села Анны Карловны Воронцовой. Считается, что именно он заложил производство, которое впоследствии прославило село. Конечно, и до появления Воронцова в Кимрах было «купечество немалое и торг каждодневный». Но дипломатический деятель, канцлер, участник дворцового переворота 1741 года, благодаря которому на престол вошла Елизавета Петровна, вовремя и точно оценил ситуацию на рынке. С прекращением армейских заказов, приносивших сапожникам высокий и стабильный заработок, нужно было найти для кимряков новые возможности для сбыта товара — что сильно увеличило роль ярмарок. Продать всю выпускаемую обувь стало сложно, купцы не имели капитала, чтобы скупать товар для продажи в других городах. Граф Воронцов начал давать кимрякам свои поручительства и неограниченные кредиты под небольшой процент. Так в Кимрах появилась целая плеяда предпринимателей: Башилов, Мошкин, Малюгин, Рыбкин, Собцов и другие. Башмачный бизнес стал настолько успешным, что в него стали вовлекаться все близлежащие уезды и волости. Кимры стали называть столицей сапожного царства, раскинувшегося на полторы тысячи квадратных километров, куда вошли три уезда и 14 волостей.
Крупное торговое село должно было внушать уважение приезжим купцам, а потому в 1767 году на самом высоком месте Воронцов строит Гостиный двор с 30 каменными лавками. Размах торговли был серьёзный — помимо этого грандиозного здания на торговой площади теснились ещё около семи десятков деревянных лавок. Кроме того, были построены каменная стена вокруг села и хорошая новая дорога.
Последней владелицей села стала графиня Юлия Павловна Самойлова (1803–1875), любимая модель Карла Брюллова, изображённая в том числе на знаменитом полотне «Последний день Помпеи». В 1842 году после смерти мужа Самойлова уезжает в Милан и спустя четыре года выходит замуж за итальянского тенора. Но заключив брак с иностранцем, она лишилась графского титула, русского подданства и всего имущества. Село нужно было срочно продать. И вот тут случилось невероятное: кимряки заняли в казне 495 тысяч рублей под шесть процентов годовых на 37 лет (переплатив в четыре раза!), выкупились всем селом (!) — «вотчины Самойловой село Кимры и ещё 50 деревень» — и стали называться государственными крестьянами, водворёнными на собственные земли. Произошло это за 15 лет до отмены крепостного права!
Предприимчивые крестьяне создали своё волостное управление, где решали вопросы села: почти сразу открыли школу, а в 1871 году — даже первый на Руси сельский банк. Но это будет позже, а пока...
Жарким летом 1859 года в Кимрах случился сильнейший пожар (уже третий по счёту). Начался он на заречной стороне, но ветром огонь перекинулся через реку. Жители, в спешке прихватив самое ценное, стояли вдоль берега в воде и смотрели, как горит село. Сделать уже ничего было нельзя, дотла выгорела вся центральная часть города, но устояли стены храма, и сельчане решили, что это знак Божий и надо всё восстановить. И тут вновь в полной мере проявилась крестьянская деловая хватка: жители Кимр обратились к императору Александру II с просьбой о помощи. В результате им было безвозмездно выдано из казны на восстановление 18 тысяч рублей, 14 тысяч взаймы и ещё 27 тысяч в качестве страховых премий. Много позже, в 1912 году, когда по всей России отмечали 50‑летие отмены крепостного права и ставили памятники царю‑освободителю, благодарные сельчане не остались в стороне и, помня о благодеянии, поставили на площади памятник Александру II. Третий пожар настолько напугал кимряков, что они первым делом отстроили пожарную каланчу, на которой постоянно дежурили сторожа, а в 1890 году создали добровольное пожарное общество. Через девять лет в нём было уже четыре отряда, которые существовали на общественные деньги, причём оплачивать подписные листы общества считалось очень почётным для каждого жителя.
Село решили отстраивать по регулярному плану, что в то время было привилегией города: пять улиц вдоль реки, девять — поперёк; нарезка этих улиц сохранилась и по сей день. Построили два храма — летний Покровский собор и зимнюю Троицкую церковь. Храмы, построенные на купеческие деньги, были настолько богатыми, что могли стать украшением губернского города.
На соборной площади проходили еженедельные базары, собиравшие до 20 тысяч людей — об этом писал журнал «Русь» в 1881 году, добавляя, что Кимрский край обувает обе столицы и чуть ли не половину России. Сюда же съезжались на ярмарки — на Петров день и на Покров, на несколько дней. На рынке в Кимрах можно было купить обувь за 50 – 70 копеек, рядом в лавке она уже стоила 2 рубля 50 копеек, а в Санкт‑Петербурге — уже 8 рублей 50 копеек. Купцов, наживавшихся на перепродаже, в народе называли налимами — скользкой хищной рыбой.
Открытие в 1901 году железной дороги от Москвы до деревни Савёлово, расположенной на другом берегу Волги, способствовало тому, что в 1907 году появилась первая частично механизированная фабрика «Якорь», которая постепенно вытеснила кустарей‑одиночек. Её основали братья Столяровы [1]. В 1916 году «Якорь» выпустил 200 тысяч пар обуви. После революции фабрика была национализирована и переименована в «Красную звезду». Гражданская война тоже требовала много обуви.
Зажиточные купцы не скупились и на строительство особняков: ведь дом рачительного хозяина — его своеобразная визитная карточка. Вот и не жалели денег, выстраивая дома соразмерно своему видению прекрасного и кошельку. В конце XIX – начале XX века село стало столицей русского провинциального модерна. В отличие от дворцового модерна обеих столиц, кимрский необычайно уютный, это такие сказочные терема с башенками, эркерами и шатрами. Многое сохранилось, преимущественно на центральных улицах, сейчас это — улицы Кирова, Ленина и Урицкого.
Несмотря на сложившийся городской уклад, городом Кимры стали лишь в 1917 году. Есть версия, что причина заключалась всё в той же крестьянской рачительности: налоги у городских жителей и предпринимателей были значительно выше, чем у селян, вот и не торопились.
Эту захватывающую историю городка нам с большой любовью рассказали на экскурсии в местном краеведческом музее [2], за что большое спасибо. В экспозиции музея, основанном в 1918 году как народный, хранится и много обуви. Именно поэтому музей неофициально называют музеем обуви. Глядя на образцы в витринах, удивляешься высочайшему уровню мастерства: здесь и элегантные ботинки на шнуровке, любимые парижскими и петербургскими дамами, и остромодные среди купцов сапоги «в гармонику», и выворотный сапог из замши (бастарма), и современные челси (гамаши). Здесь же знаменитый болотный осташ, пошитый в Осташкове, — незаменимый атрибут рыбаков (этот огромный сапог надевают поверх обуви). Всего в коллекции — более 1500 экземпляров.
Экспозицию органично дополняют сцены из местной жизни, вырезанные по заказу музея скульптором‑самоучкой Иваном Абаляевым.
Художники-фронтовики
В фондах Кимрского краеведческого музея есть четыре акварели, сделанные по старым фотографиям Кимр. Заказаны они были в 1939 году для новой экспозиции музея. По книгам поступления известно было только имя автора — Ф.Д. Берестов.
Несколько лет назад, когда в музее проходила выставка работ мастеров из Федоскина, выяснилось, что Фёдор Берестов — выпускник Федоскинской школы миниатюрной живописи, погибший в годы Великой Отечественной войны.
Благодаря исследовательской работе удалось найти сведения о нём и других кимряках — мастерах федоскинской школы, погибших на фронтах Великой Отечественной.
Художественные способности у Фёдора Дмитриевича Берестова (1917–1941) проявились ещё в детстве: он хорошо пел, играл на мандолине и рисовал картины на всём, к чему можно было приложить кисть, — на бумаге, холстах, дверях и стенах собственного дома. В 1937 году, окончив восемь классов средней школы, он поступает в Федоскинскую школу миниатюрной живописи — именно в период учёбы и были выполнены акварели для Кимрского музея.
После окончания Федоскинской школы Фёдора в 1940 году призывают в ряды Красной Армии. Есть сведения, что он был курсантом танковой школы. В донесении о потерях по 70‑й стрелковой дивизии сообщается, что младший сержант Берестов Фёдор Дмитриевич, командир орудия 227‑го артиллерийского полка, пропал без вести 19 августа 1941 года в боях под Новгородом.
Известны судьбы ещё двух уроженцев Кимр, выпускников Федоскинской школы.
Василий Фёдорович Куликов (род. 1916) погиб в лагере Маутхаузен 23 апреля 1945 года. Сохранилось несколько его картин, созданных для экспозиции Кимрского музея, и несколько рисунков.
Константин Иванович Зорин (род. 1916), выпускник и преподаватель Федоскинской школы, был призван 24 июня 1941 года и пропал без вести в декабре 1941 года, судя по письмам, в боях под Ржевом.
Память о них берегут в Кимрах и Федоскине.
Владимир Покудин, Кимрский краеведческий музей.
Примечания.
[1] Мастерская Столяровых ещё в 1862 году получила диплом на Всемирной выставке в Лондоне, где участвовали 659 представителей России. Среди отмеченных наградами российских товаров были знаменитые павловопосадские платки, малахитовые изделия фабрики Демидовых, продукция Невской писчебумажной фабрики, Ижорских заводов, Императорской Александровской мануфактуры и даже резиновые галоши Российско‑Американской резиновой мануфактуры.
[2] Филиал Тверского государственного объединённого музея.
Фото автора, май 2025 г.. Тверская область – Москва.
Благодарим директора музея Владимира Петровича Покудина за предоставленные исторические фото.
Печатается по: Плетникова Л. Столица сапожного царства // Мир Музея. 2025. №6. С.22–26.
См. также: Плетникова Л. На краешке огромного блюдца... // Мир Музея. 2022. №10. С.35–36.
Плетникова Л. Князь Мышкин русской поэзии // Мир Музея. 2022. №10. С.33–34.
Плетникова Л. «Волга была в полном разливе...» // Мир Музея. 2023. №4. С.19.
Плетникова Л. Форпост империи // Мир Музея. 2024. №12. С.41–44.
Плетникова Л. Князь Мышкин русской поэзии // Мир Музея. 2022. №10. С.33–34.
Плетникова Л. «Волга была в полном разливе...» // Мир Музея. 2023. №4. С.19.
Плетникова Л. Форпост империи // Мир Музея. 2024. №12. С.41–44.
На илл.: Ф.Д. Берестов. Угол Конной и Ильинской улиц в селе Кимры в 1905 году.
Сейчас в этом здании — Кимрский краеведческий музей.
На главной странице: Ф.Д. Берестов. Гостиный двор в Кимрах. По фото 1914–1917 гг.
Сейчас в этом здании — Кимрский краеведческий музей.
На главной странице: Ф.Д. Берестов. Гостиный двор в Кимрах. По фото 1914–1917 гг.