595 лет назад преподобные Савватий и Герман впервые пришли на остров Соловецкий, расположенный в Белом море. Именно это появление православных подвижников в местности Сайво, бывшей, по верованиям саамов, «резиденцией мёртвых», и стало началом иноческого освоения северных границ русской духовной Ойкумены, получившей в XIX веке название Русская Фиваида на Севере. В 1436 году преподобным Зосимой здесь будет основан знаменитый Спасо‑Преображенский Соловецкий монастырь. Этот текст повествует именно об этих семи годах ожидания и новоначалия.*
Осень 1429 года выдалась мглистой и холодной.
Тёплые и тихие дни конца лета сразу после Усекновения главы Предтечи и Крестителя Господня Иоанна [1] буквально на следующий день сменили проливные дожди и пронзительный сиверко. х[2] А потому почерневший и разбухший лес на склонах Секирной горы тут же и загудел, словно ожил, завыл страшно, стараясь перепеть, перекричать каким‑то своим неведомым хором далёкий и постоянно висящий в воздухе рёв моря.
Нет, не перепеть и не перекричать ему Поддонного царя, в ярости швыряющего хлопья пузырящейся морской пены на прибрежные луды и на огромные, напоминающие диковинных морских животных валуны. Только разрываемое порывами штормового ветра низкое небо может быть ему достойным соперником.
Ещё на материке, в Сороке местные рассказывали Савватию о том, что, бывая на острове Соловецком, они слышали здесь человеческие голоса и детский плач, которые, однако, более напоминали собачий вой и уханье филина, но никогда при этом никого не видели тут, будучи совершенно уверенными в том, что место это не обитаемо людьми, но населено мёртвыми, пребывающими на острове испокон веку.
Более того, поморы утверждали, что ещё в глубокой древности, по рассказам их прадедов, Соловки были местом силы, обиталищем духов, которым по прибытии на остров следовало приносить жертву, чтобы задобрить их. Если же этого не происходило, то никто из живых больше не возвращался на большую землю, навсегда сгинув в морской пучине или заблудившись в дремучих Соловецких лесах.
Савватий с внутренней улыбкой слушал эти рассказы, прекрасно понимая, о чём и о ком ему повествуют его собеседники и с чем и с кем ему придётся столкнуться на острове, издревле почитаемом языческим капищем.
В качестве своеобразной иллюстрации дум отшельника можно привести знаменитую миниатюру из лицевой Соловецкой рукописи конца XѴI века, на которой изображён на тот момент ещё деревянный монастырь, монахи, занятые ловлей рыбы, а также лесная чаща, стволы которой состоят из бесов, что склонились и пристально наблюдают за трудами иноков.
Стало быть, речь идёт о сознательном выборе подвижника, который, безусловно, знал достаточное количество примеров, когда демоны подвергали монахов‑отшельников самым лютым мучениям, доводили до безумия, а порой даже и убивали, но не устрашился, уповая лишь на Того, ради Которого он и совершает свой аскетический подвиг.
И вот теперь целый хор этих воплей и стонов, карканья и рычания, голосов и нечленораздельных звуков навалился на обложенные мхом и лапником, засыпанные облетевшими листьями кельи‑землянки соловецких отшельников.
Читаем в житии преподобного Савватия: «И стал преподобный усердно к трудам труды прилагать, разгоревшись теплотой духа, оттого что исполнилось желание сердца его, и радуясь. К горнему свой ум устремляя и плоть повинуя духу, предавался он всенощным стояниям и беспрестанным молитвам, поучаясь всегда в псалмах и пениях духовных, поя Господу в сердце своём».
Можно утверждать, что упомянутые «всенощные стояния» и «беспрестанные молитвы» не есть дань рутинной житийной топике, без которой описание трудов подвижника недопустимо. Тут, как представляется, дело в другом, в том, что митрополит Спиридон (автор жития. — М.Г. ) подобным, вероятно, завуалированным образом обращает внимание читателя на то, что козни «началозлобных демонов» крепки и «невидимую брань» с ними Савватий ведёт постоянно.
Ежедневные труды, о которых в житии сказано: «И так трудились они с другом своим Германом, землю копая мотыгами, и этим питались... нелёгким трудом пищу себе добывали, в поте лица ели хлеб свой... и питал их Бог со многим обилием», а также постоянная молитва стали для пустынножителей единственным условием выживания на острове.
От Усекновения главы Иоанна Предтечи до Крестовоздвижения [3] в ту осень дули нескончаемые северо‑восточные ветры, разгонявшие рваные, напоминающие косматые бороды облака, ломавшие деревья, грохотавшие в ветвях и на море, приносившие заряды тяжёлого мокрого снега.
Скорее всего, та, первая, зима, проведённая Савватием и Германом на Соловках, была самой тяжёлой: каждый прожитый день мог стать последним, каждое приложенное усилие — будь то заготовка дров и хвороста или расчистка снега, добыча пресной воды или ремонт келий — могло превысить человеческую меру, лишив инока жизненных сил. Но, как сказал евангелист, «Бог не посылает нам испытаний сверх меры, но долготерпит нас, чтобы никто не погиб, но все имели жизнь вечную» (Ин 3 : 16).
Упование на милость Божию, ежедневное, настойчивое, напряжённое получение единственно верного знания о том, что по силам, а что недоступно монаху, а также поиск ответа на вопрос, где та неуловимая грань между своеволием и смирением, дерзновением и тщеславием, и явились теми спасительными «альфой» и «омегой» соловецких отшельников, когда «муж в трудах трудится собою и изнуждает (насильно изгоняет. — М.Г. ) погибель свою» (Притч 16 : 26).
Денно и нощно, денно и нощно изнуждает!
Фотографии сделаны автором в марте 2015 и августе 2017 г. . Архангельская область – Москва . См. также третью страницу обложки.
Тёплые и тихие дни конца лета сразу после Усекновения главы Предтечи и Крестителя Господня Иоанна [1] буквально на следующий день сменили проливные дожди и пронзительный сиверко. х[2] А потому почерневший и разбухший лес на склонах Секирной горы тут же и загудел, словно ожил, завыл страшно, стараясь перепеть, перекричать каким‑то своим неведомым хором далёкий и постоянно висящий в воздухе рёв моря.
Нет, не перепеть и не перекричать ему Поддонного царя, в ярости швыряющего хлопья пузырящейся морской пены на прибрежные луды и на огромные, напоминающие диковинных морских животных валуны. Только разрываемое порывами штормового ветра низкое небо может быть ему достойным соперником.
Ещё на материке, в Сороке местные рассказывали Савватию о том, что, бывая на острове Соловецком, они слышали здесь человеческие голоса и детский плач, которые, однако, более напоминали собачий вой и уханье филина, но никогда при этом никого не видели тут, будучи совершенно уверенными в том, что место это не обитаемо людьми, но населено мёртвыми, пребывающими на острове испокон веку.
Более того, поморы утверждали, что ещё в глубокой древности, по рассказам их прадедов, Соловки были местом силы, обиталищем духов, которым по прибытии на остров следовало приносить жертву, чтобы задобрить их. Если же этого не происходило, то никто из живых больше не возвращался на большую землю, навсегда сгинув в морской пучине или заблудившись в дремучих Соловецких лесах.
Савватий с внутренней улыбкой слушал эти рассказы, прекрасно понимая, о чём и о ком ему повествуют его собеседники и с чем и с кем ему придётся столкнуться на острове, издревле почитаемом языческим капищем.
В качестве своеобразной иллюстрации дум отшельника можно привести знаменитую миниатюру из лицевой Соловецкой рукописи конца XѴI века, на которой изображён на тот момент ещё деревянный монастырь, монахи, занятые ловлей рыбы, а также лесная чаща, стволы которой состоят из бесов, что склонились и пристально наблюдают за трудами иноков.
Стало быть, речь идёт о сознательном выборе подвижника, который, безусловно, знал достаточное количество примеров, когда демоны подвергали монахов‑отшельников самым лютым мучениям, доводили до безумия, а порой даже и убивали, но не устрашился, уповая лишь на Того, ради Которого он и совершает свой аскетический подвиг.
И вот теперь целый хор этих воплей и стонов, карканья и рычания, голосов и нечленораздельных звуков навалился на обложенные мхом и лапником, засыпанные облетевшими листьями кельи‑землянки соловецких отшельников.
Читаем в житии преподобного Савватия: «И стал преподобный усердно к трудам труды прилагать, разгоревшись теплотой духа, оттого что исполнилось желание сердца его, и радуясь. К горнему свой ум устремляя и плоть повинуя духу, предавался он всенощным стояниям и беспрестанным молитвам, поучаясь всегда в псалмах и пениях духовных, поя Господу в сердце своём».
Можно утверждать, что упомянутые «всенощные стояния» и «беспрестанные молитвы» не есть дань рутинной житийной топике, без которой описание трудов подвижника недопустимо. Тут, как представляется, дело в другом, в том, что митрополит Спиридон (автор жития. — М.Г. ) подобным, вероятно, завуалированным образом обращает внимание читателя на то, что козни «началозлобных демонов» крепки и «невидимую брань» с ними Савватий ведёт постоянно.
Ежедневные труды, о которых в житии сказано: «И так трудились они с другом своим Германом, землю копая мотыгами, и этим питались... нелёгким трудом пищу себе добывали, в поте лица ели хлеб свой... и питал их Бог со многим обилием», а также постоянная молитва стали для пустынножителей единственным условием выживания на острове.
От Усекновения главы Иоанна Предтечи до Крестовоздвижения [3] в ту осень дули нескончаемые северо‑восточные ветры, разгонявшие рваные, напоминающие косматые бороды облака, ломавшие деревья, грохотавшие в ветвях и на море, приносившие заряды тяжёлого мокрого снега.
Скорее всего, та, первая, зима, проведённая Савватием и Германом на Соловках, была самой тяжёлой: каждый прожитый день мог стать последним, каждое приложенное усилие — будь то заготовка дров и хвороста или расчистка снега, добыча пресной воды или ремонт келий — могло превысить человеческую меру, лишив инока жизненных сил. Но, как сказал евангелист, «Бог не посылает нам испытаний сверх меры, но долготерпит нас, чтобы никто не погиб, но все имели жизнь вечную» (Ин 3 : 16).
Упование на милость Божию, ежедневное, настойчивое, напряжённое получение единственно верного знания о том, что по силам, а что недоступно монаху, а также поиск ответа на вопрос, где та неуловимая грань между своеволием и смирением, дерзновением и тщеславием, и явились теми спасительными «альфой» и «омегой» соловецких отшельников, когда «муж в трудах трудится собою и изнуждает (насильно изгоняет. — М.Г. ) погибель свою» (Притч 16 : 26).
Денно и нощно, денно и нощно изнуждает!
Фотографии сделаны автором в марте 2015 и августе 2017 г. . Архангельская область – Москва . См. также третью страницу обложки.
*Гуреев М.А. Святые Русской Фиваиды. М., 2024. С. 246.
[1] 11 сентября. — Прим. ред.
[2] Сиверко — северный ветер (диал.). — Прим. ред.
[3] 27 сентября. — Прим. ред.
[1] 11 сентября. — Прим. ред.
[2] Сиверко — северный ветер (диал.). — Прим. ред.
[3] 27 сентября. — Прим. ред.
Печатается по: Гуреев М. Святые Русской Фиваиды // Мир Музея. 2024. №7. С.31–34.
См. также:
Гуреев М. «В деревне Бог живёт не по углам...» // Мир Музея. 2023. №2. С.2–4.
Тренин‑Страусов П.. Кто такая Тоня Тетрина? // Мир Музея. 2023. №7. С.2–6.
Гуреев М. Silentium // Мир Музея. 2024. №3. С.2–5.
Гуреев М. «В деревне Бог живёт не по углам...» // Мир Музея. 2023. №2. С.2–4.
Тренин‑Страусов П.. Кто такая Тоня Тетрина? // Мир Музея. 2023. №7. С.2–6.
Гуреев М. Silentium // Мир Музея. 2024. №3. С.2–5.