Культмассовые мероприятия на вольном воздухе и#nbsp;коллективные выезды на природу#nbsp;— дело, безусловно, полезное, особенно в#nbsp;свете актуальной нынче проповеди новой (старой) корпоративной этики, когда «все вместе, все дружно», и#nbsp;довольно агрессивной политики туроператоров. Однако есть в#nbsp;нашем Отечестве земли, где подобная схема не работает, потому что экскурсионное обслуживание и#nbsp;уединение#nbsp;— две вещи несовместные. При том что уединение не является синонимом затворничества, а#nbsp;затерянность#nbsp;— покинутости. Речь в#nbsp;данном случае идёт о#nbsp;заповедных местах Вологодчины, о#nbsp;Спасо‑Каменном монастыре, побывать в#nbsp;котором нужно в#nbsp;одиночестве, ведь древняя история проходит именно через твоё сердце, а#nbsp;не#nbsp;через коллективный разум «группы товарищей».
Когда в один из дней 1571#nbsp;года грозный царь Иван Васильевич вошёл в#nbsp;только что построенный Софийский собор в#nbsp;Вологде, то откуда‑то сверху к его ногам упал камень и#nbsp;с#nbsp;великим грохотом разлетелся на куски. Тут же, что и#nbsp;понятно, поднялся шум, крики, царя бросились спасать, а#nbsp;он выбежал вон и#nbsp;в#nbsp;гневе стал грозить кулаком величественному сооружению, в#nbsp;страхе помышляя о том, что могло бы быть, если бы камень всё‑таки попал ему в#nbsp;голову, закрывал глаза и#nbsp;видел себя лежащим на полу в#nbsp;луже крови, а#nbsp;ещё видел всю свою свиту, смеющуюся над его хладным трупом, мол, «поделом, поделом», мол, «Бог шельму метит».
Тут же разнеслись слухи, что Иоанн#nbsp;IѴ Васильевич, пребывая в#nbsp;страшной и#nbsp;праведной ярости, решил разобрать собор, усмотрев в#nbsp;происшедшем недоразумении дурной знак, однако был настолько напуган, что спешно покинул город, так и оставив своё решение без исполнения.
Ещё какое‑то время Вологда, памятуя о#nbsp;Новгородском погроме Иоанна Васильевича, находилась в#nbsp;оцепенении и страхе, ожидая своей незавидной участи, но каким‑то чудом буря тогда прошла стороной, и Софийский собор сохранился. Он был освящён уже после смерти грозного царя, при его сыне Фёдоре Иоанновиче в#nbsp;1587#nbsp;году.
Так выходило, что камень, упавший с высоты более 50#nbsp;метров и#nbsp;чудом не убивший Ивана Грозного, сам того не ведая, спас Вологду от царева гнева, отвёл от города судьбу северной опричной столицы, судьбу, как покажет русская Смута 1598#nbsp;–#nbsp;1613#nbsp;годов, незавидную. Эту историю, думается, слышал всякий, кто с#nbsp;экскурсией посещал храм, входящий в#nbsp;состав Вологодского государственного историко‑архитектурного и#nbsp;художественного музея‑заповедника. Однако мало кто знает, что словосочетание «Спас камень» на Вологодчине, вернее, в её Белозерской части, имеет ещё одни смысл, ещё одну, куда более древнюю, историю.
Всё началось здесь в августе 1260#nbsp;года, когда Белозерский князь Глеб Василькович, совершая плавание по Кубенскому озеру, расположенному в#nbsp;20#nbsp;с#nbsp;лишним верстах от Вологды, попал в#nbsp;страшной силы шторм. Единственным упованием князя стала молитва, потому как многие ладьи, сопровождавшие его, были потоплены, а спутники его поглощены разбушевавшейся стихией. Согласно преданию, спасение Глеб Василькович нашёл на небольшом каменистом острове, куда его, полуживого, выбросили озверевшие волны. А#nbsp;так как произошло это в#nbsp;день Преображения Господня, то основанная на месте спасения князя обитель (одна из древнейших на Русском Севере) получила название Спасо‑Преображенской Каменской островной#nbsp;— впоследствии Спасо‑Преображенской Белавинской#nbsp;— пустыни, вошедшей в#nbsp;русскую историю как Спас‑Камень.
Со временем «Спас‑Камень» стал не столько топонимическим термином, сколько метафорой всего северного бытования, своеобразным парафразом знаменитой пословицы: «На Бога надейся, а сам не плошай».
Не оплошать и после неоднократных неудачных попыток добраться до островного монастыря автору этих строк удалось только весной 1990#nbsp;года. Время электронных навигаторов и#nbsp;сетевой логистики тогда ещё не наступило, и#nbsp;потому единственным источником более или менее достоверной информации об удалённых и#nbsp;труднодоступных населённых пунктах были водители междугородных автобусов. О#nbsp;Спас‑Камне, разумеется, никто не знал, но выяснилось, что вологодские рыбаки часто ездят в#nbsp;Устье‑Кубенское, откуда на моторах выходят в#nbsp;озеро, на котором якобы есть остров. Разумеется, никаких гарантий, что это именно Спас‑Каменный, не было, но выбирать не приходилось, и#nbsp;я#nbsp;поехал.
Устье оказалось весьма живописным селом, некогда отстроенным купцами, занимавшимися в#nbsp;этих краях судостроением и#nbsp;гончарным делом, а#nbsp;также торговавшими рыбой, лесом и#nbsp;кружевами (вологодско‑кубенскими, надо полагать).
Сомнения в том, что это именно то место, откуда можно добраться до каменного острова, рассеялись после того, как на доске объявлений, прибитой к наглухо закрытым дверям Вознесенской церкви, давно превращённой в#nbsp;склад, я#nbsp;обнаружил объявление: «Вожу на Спас‑Камень. Ул.#nbsp;Комсомольская,#nbsp;4. Сергей».
По указанному адресу располагался лодочный сарай, из‑за весеннего половодья наполовину ушедший в#nbsp;воду, баня, более походившая на закопчённый блиндаж, и#nbsp;крытый рубероидом навес над верстаком, за которым сидел упомянутый выше Сергей и#nbsp;пил чай, а#nbsp;так как на улице было довольно свежо, то поднимавшийся из алюминиевой кружки пар выглядел весьма живописно.
С мотористом сговорились быстро и протоками вышли в#nbsp;устье Кубены (отсюда и#nbsp;название села), откуда до острова оказалось около 20#nbsp;минут.
На подходе к острову Сергей заглушил мотор и#nbsp;сел на вёсла. По абсолютно неподвижной, стеклянной глади воды куски льда степенно обтекали корпус лодки, проплывали медленно, как обрывки кучевых облаков, едва слышно ударялись в#nbsp;дюралевые борта, уходили под днище, выныривали, кувыркались, коверкая отражение колокольни, которая словно бы вырастала из обледеневшей груды кирпичей, оставшейся здесь ещё после взрыва Спасо‑Преображенского монастырского собора в#nbsp;1935#nbsp;году. Это и был Спас‑Каменный.
Зрелище немыслимое и#nbsp;фантастическое#nbsp;— чудом сохранившиеся постройки XѴI#nbsp;века как бы висели в воздухе, в#nbsp;полной и#nbsp;абсолютной тишине, царившей вокруг... С той поездки 1990#nbsp;года прошло 30#nbsp;с лишним лет.
За это время здесь многое изменилось. Стараниями Александра Асафова, Александра Плигина, архиепископа Максимилиана (Лазаренко), митрополита Игнатия (Депутатова), игумена Дионисия (Воздвиженского) началось восстановление древней обители. Полностью восстановлены братский корпус, монастырская гостиница, монастырская спасательная станция, Успенская церковь, «иже под колоколы», где совершаются службы, ведётся разбор руин Спасо‑Преображенского собора.
О Спас‑Камне заговорили. К нему теперь возят паломников из Москвы и#nbsp;туристов из Вологды, о#nbsp;нём снимают документальные фильмы, его фотографируют, ему посвящают книги. Не оплошали и устьяне#nbsp;— кроме того, что теперь зимой мотористы пересаживаются со своих «казанок» на снегоходы Bombardier и по льду Кубенского озера доставляют всех желающих на остров, на сельской набережной установили памятный знак#nbsp;— ледникового происхождения валун#nbsp;— в#nbsp;честь посещения в#nbsp;1545#nbsp;году Устья Кубенского Иваном Грозным. Та остановка в#nbsp;селе оказалась вынужденной#nbsp;— намерение помолиться в#nbsp;древнем островном монастыре было нарушено лютым штормом (вспомним белозерского князя Глеба Васильковича). Усмотрев в#nbsp;этом дурное предзнаменование (государь, как известно, был очень мнителен), Иоанн Васильевич#nbsp;IѴ вернулся в#nbsp;Москву (до#nbsp;событий, описанных в#nbsp;начале этой статьи, оставалось 26#nbsp;лет).
И вновь получается, что спас Спас‑Камень от верной погибели, но на сей раз уже юного царя, которому в#nbsp;1545#nbsp;году было всего 15#nbsp;лет. А может быть, просто не пожелал увидеть в#nbsp;своих стенах будущего грозного владыку? Может быть... Кто знает. Вологодская область#nbsp;–#nbsp;Москва.
На илл.: Собор преподобных отцев Спасо‑Каменного монастыря. ХХ#nbsp;в. Преп.#nbsp;Пахомий Святолукский, Александр Куштский, Пётр чудотворец, Иоасаф Спасокаменский, Евфимий Сянжемский, Василий блаженный, Кассиан игумен, Дионисий Глушицкий.
На обложке: Монастырь во время половодья. Фото 2019#nbsp;г.