Так получилось, что после поступления на филфак МГУ в 1983#nbsp;году мы с отцом поехали в Псков. «Как#nbsp;будущий филолог, ты обязан посетить Михайловское»,#nbsp;— было мне сказано. Откровенно говоря, к тому моменту погружение в#nbsp;Пушкина (усилиями советской школы) было настолько велико и неизбывно, что мне казалось, будто я уже не только побывал в Пушгорах и#nbsp;в#nbsp;Болдине, в#nbsp;Петербурге (Ленинград на тот момент тоже мной ещё не был охвачен) и#nbsp;«в#nbsp;глуши Молдавии печальной», но вообще лично знаком с#nbsp;Александром Сергеевичем.
Древний Псков, откровенно говоря, меня манил куда больше, хотя тут вполне могло бы прозвучать: «Как будущий историк, ты обязан посетить Псков». Но я был будущим филологом, а посему первым культурным мероприятием в городе стало посещение книжного магазина, которое обернулось для меня потрясением в#nbsp;своём роде. Итак, в отделе букинистической литературы отец разговорился с#nbsp;продавцом#nbsp;— пожилым благообразным, вполне старорежимного вида господином (товарищем?). Из разговора выяснилось, что знаменитая серия «Жизнь замечательных людей», выходящая в#nbsp;издательстве «Молодая гвардия» (тогда все охотились за книгами «ЖЗЛ»), основана вовсе не Горьким, а#nbsp;неким Ф.#nbsp;Павленковым в#nbsp;1890#nbsp;году.
Эта информация, сам не знаю почему, меня шокировала. Может быть, потому, что словно выбитая долотом надпись «Серия биографий. Основана в 1933#nbsp;году М.#nbsp;Горьким» на фронтисписе каждой серийной книги оказалась неправдой. Вернее, полуправдой, ведь в указанном году Алексей Максимович эту серию возобновил.
А запустил ее Флорентий Фёдорович Павленков (имя звучит как песня), книгоиздатель, редактор и#nbsp;просветитель, а также революционер‑демократ (до определённого момента), который изрядно пострадал от царского режима, был заключён в#nbsp;Петропавловскую крепость, а затем сослан сначала в#nbsp;Вятку, а#nbsp;потом в#nbsp;Сибирь за то, что издавал Энгельса, Герцена, Белинского и#nbsp;Писарева (совершенно непонятно, почему советская власть так прочно и старательно о#nbsp;нём забыла).
Список первых книг павленковской серии меня обескуражил, право: Игнатий Лойола, Христофор Колумб, Н.#nbsp;В.#nbsp;Гоголь, Патриарх Никон, Будда, М.#nbsp;Е.#nbsp;Салтыков‑Щедрин... По мысли Флорентия Фёдоровича, это были «выдающиеся деятели прошлых эпох»#nbsp;— основатель ордена иезуитов и великий реформатор православной церкви, первооткрыватель Америки и#nbsp;сумрачный сказочник русской литературы второй половины XIX#nbsp;века, тверской вице‑губернатор по совместительству.
Всё верно! Они ими и были, но другое дело, что сочетание этих имен показалось мне совершенно сюрреалистическим, а#nbsp;появившиеся в серии позже Торквемада («Великий инквизитор»), Иван Грозный, Кант, протопоп Аввакум и Джордж Вашингтон лишь добавили картине фантастических красок, в полной мере, как можно предположить, заимствованных из палитры самого Ф.#nbsp;Ф.#nbsp;Павленкова#nbsp;— человека весьма неординарного и#nbsp;своеобычного. Например, известно, что выпускника Михайловской артиллерийской академии поручика Павленкова отличало крайнее, доходившее до болезненного неприятие «насквозь прогнившего режима» с его кумовством, воровством и подлостью. В своих первых брошюрах, изданных на собственные деньги, он резко обличал «казнокрадов в#nbsp;мундирах», что стало причиной его острого конфликта с властью, впоследствии приведшего Павленкова в одиночную камеру Петропавловской крепости.
При этом Флорентий Фёдорович был абсолютным русским патриотом, бескорыстно служившим Отечеству, а не чиновникам. В#nbsp;частности, он завещал свой значительный (от издательской деятельности) капитал употребить на устройство бесплатных библиотек и читален в деревнях. Что и#nbsp;было сделано уже после его смерти, наступившей в 1900#nbsp;году, когда в#nbsp;53#nbsp;российских губерниях было открыто две тысячи Павленковских библиотек‑читален. А потом наступил 1917#nbsp;год, и серия, с трудом дотянув до 1924#nbsp;года, приказала долго жить. Перезапуск произошёл лишь в 1933#nbsp;году.
Одним из условий возрождения проекта Алексей Максимович увидел привлечение к#nbsp;написанию книг не только учёных, но и#nbsp;писателей, что позволило бы, по его мнению, достичь высокого литературного уровня публикаций, создать неведомый на тот момент жанр беллетризированной биографии в противовес сухим наукообразным текстам, более походившим на диссертации или статьи для специальных журналов.
Другое дело, что теперь в список «замечательных людей» наряду с#nbsp;известными деятелями русской и#nbsp;мировой культуры и науки были включены революционеры, а#nbsp;впоследствии и советские политические деятели. Последнее обстоятельство довольно скоро свело на нет благое начинание «буревестника пролетарской революции», полностью заидеологизировав серию. По словам писателя Алексея Варламова, книги в#nbsp;ней превратились в «памятники». Причём исключительно в стиле социалистического реализма, добавим от себя. Но вернёмся к событиям 1983#nbsp;года, которые через 20#nbsp;с лишним лет получили неожиданное свое продолжение уже в Москве.
1#nbsp;апреля 2005#nbsp;года я сидел в гостях у Андрея Георгиевича Битова на его знаменитой кухне на Красносельской. Разговаривали, разумеется, о#nbsp;Пушкине. Вернее, Битов размышлял вслух, что предполагало исключительно безмолвное с ним собеседование. Среди прочих тем (в#nbsp;частности, как заяц перебежал в#nbsp;Михайловском дорогу поэту) и имён в том монологе был упомянут Александр Михайлович Скабичевский#nbsp;— автор первой биографии А.#nbsp;С.#nbsp;Пушкина в серии «Жизнь замечательных людей», вышедшей в#nbsp;1897#nbsp;году еще при Флорентии Фёдоровиче, что и#nbsp;понятно.
Битов размышлял о том, насколько Александр Сергеевич был замечательным человеком, но потом вдруг он неожиданно замолчал и,#nbsp;посмотрев на меня, абсолютно твёрдо и#nbsp;спокойно проговорил без тени иронии, выдал как нечто само собой разумеющееся: «...а вот мою ЖЗЛ напишешь ты». Посмеялись, конечно, что еще оставалось делать... С того разговора на кухне прошло ещё 18#nbsp;лет, и#nbsp;ЖЗЛ «Андрей Битов» действительно написал автор сих строк.
Казалось бы, на этом так называемую псковскую историю можно было и закрыть. Ну, разве что добавить, что тогда отцу все‑таки удалось у#nbsp;старорежимного благообразного продавца приобрести ЖЗЛ «Андрей Рублёв» Валерия Сергеева 1981#nbsp;года издания. Да и#nbsp;поездка будущего филолога в Михайловское все‑таки состоялась... Однако спустя 40#nbsp;лет тема невольно получила свое продолжение в#nbsp;виде новой «жезеэловской» книги.
Справедливости ради следует заметить, что в#nbsp;2020#nbsp;году в#nbsp;серии у#nbsp;меня уже вышел «Уточкин» (Сергей Исаевич Уточкин (1876#nbsp;–#nbsp;1916), первый русский профессиональный спортсмен, авиатор, литератор). Но в данном случае произошло нечто куда более таинственное: в#nbsp;2018#nbsp;году А.#nbsp;Г.#nbsp;Битова не стало, книга вышла через 18#nbsp;лет после предсказания, сделанного писателем в начале 2000‑х, когда на фронтисписе серии появилась надпись: «Серия биографий. Основана в 1890#nbsp;году Ф.#nbsp;Павленковым и продолжена в 1933#nbsp;году М.#nbsp;Горьким» (тоже, кстати, словно бы выбитая долотом). Так получается, что сам Флорентий Фёдорович признал Битова «выдающимся деятелем прошлых эпох». Получается, что так... С ним не поспоришь!
Об авторе Максим Александрович Гуреев#nbsp;— известный российский прозаик и#nbsp;кинорежиссёр‑документалист. Победитель конкурсов документального кино, призёр национальной литературной премии «Ясная Поляна».
М.#nbsp;Гуреев#nbsp;— автор более 20#nbsp;книг, автор множества журнальныхпубликаций. Постоянный автор серии «Жизнь замечательных людей», выходящей в издательстве «Молодая гвардия». Среди произведений Гуреева#nbsp;— книги о#nbsp;С.#nbsp;Прокудине‑Горском, С.#nbsp;Довлатове, Б.#nbsp;Окуджаве, И.#nbsp;Бродском, Д.#nbsp;А.#nbsp;Пригове и других выдающихся представителях русской культуры.
В планах писателя#nbsp;— описания жизни многих примечательных фигур отечественной истории, в#nbsp;том числе Григория Распутина.
На фото: А.М.#nbsp;Горький и#nbsp;скульптор С.Т.#nbsp;Конёнков. Италия, Сорренто. Фото 1928#nbsp;г.