Дмитрий Бондаренко, историк‑африканист, заместитель директора Института Африки РАН по научной работе, рассказывает об особенностях Африканского региона. Беседовала Дарья Сабинина.
- Дмитрий Михайлович, что стоит помнить, когда мы представляем себе Африку?
Дмитрий Бондаренко: Главное, на мой взгляд, понимать, что Африка — это колоссальный континент, который состоит более чем из 50 государств и бессчётного числа народностей. Нельзя сказать «я знаю Африку» или «я был в Африке», если человек был лишь в одной стране, потому что каждая африканская страна уникальна. Африка — это не монолит, это колоссальное многообразие. Имеет смысл говорить «африканская культура», только когда мы сравниваем с «неафриканской», потому что, конечно, между африканскими культурами больше сходства, чем между африканскими и не африканскими.
Сегодняшняя Африка меняется и развивается, как и, скажем, Европа. Например, урбанизация в Африке идёт очень высокими темпами, и сегодня это уже в огромной степени континент городов. Города, просто даже на моих глазах, разрастаются. Поэтому представлять всё в Африке как экзотику не стоит. Другое дело, что всё равно города в Африке имеют очень своеобразный культурный и социальный облик.
- Обозначьте, пожалуйста, самые известные африканские коллекции в России.
Дмитрий Бондаренко: Публичных коллекций, то есть доступных для посещения, немного. Прежде всего — отдел Африки в Кунсткамере. В Музее антропологии МГУ есть африканская коллекция, но этот музей не публичный. Есть зал Африки и, соответственно, коллекция Африки в Эрмитаже. Сейчас идёт речь об открытии музея Африки в Москве — филиала Музея Востока. Но для создания музея, помимо экспонатов, нужны, во‑первых, африканисты‑искусствоведы, и, во‑вторых, нужны люди, знакомые с музейной работой. К сожалению, таких людей очень мало. Меня, конечно, тоже привлекают, но скорее как консультанта-этнографа, потому что я не музейщик и не искусствовед.
- Когда началось в России исследование Африки?
Дмитрий Бондаренко: До революции. Прежде всего это были путешествия в Северную и Северо‑Восточную Африку. Но надо разделять просто путешествия и научные исследования, это очень разные вещи. Можно упомянуть Александра Васильевича Елисеева (1858 – 1895), его путешествия по странам Магриба. Можно вспомнить Александра Ксаверьевича Булатовича (1870 – 1919, иеросхимонах), Виктора Фёдоровича Машкова (1858 – 1932), Николая Степановича Гумилёва (1886 – 1921).
Некоторые, например Гумилёв, собрали и привезли в Россию интересные этнографические коллекции, но их поездки в Африку не были научными экспедициями. Наверное, первым российским подданным, который отправился в Африку прежде всего с научными целями, был Василий Васильевич Юнкер (1840 – 1892). Он путешествовал по разным частям Африки, но наиболее известные его путешествия — в верховья Нила. Он занимался и географией, и биологией, и этнографией (у нас в стране то, что называлось этнографией, теперь называется культурной или социальной антропологией).
Советская африканистика, по большому счету, не была полевой. Были две комплексные экспедиции в 1970-е и 1980-е годы — в Сомали и в Эфиопию. Были отдельные люди, которым в тот период удавалось проводить полевые исследования в Африке. В частности, Владимир Романович Арсеньев (1948 – 2010) много работал в Мали.
В постсоветские годы начинается гораздо более активное проведение полевых исследований в Африке: лингвистами и антропологами. В частности, под моим руководством было проведено немало экспедиций в шесть государств Африканского континента. Работает активно, успешно в Африке, главным образом, в Танзании, Марина Львовна Бутовская из Института этнологии и антропологии, Пётр Анатольевич Куценков из Института востоковедения со своими коллегами из Музея Востока. Думаю, современная российская антропология занимает скромное, но вполне достойное место среди полевых африканистских антропологий в мире.
- Современный подход в изучении Африки изменился?
Дмитрий Бондаренко: Если говорить о тематике, то она зависит от контекста и меняется вместе с изменением реалий.
Сейчас в антропологии в целом, не только в отношении Африки, большую силу набрал антиколониалистский дискурс: речь идёт именно об отказе от европоцентристского взгляда на неевропейские реалии. Сутью современного постмодернизма в антропологии является представление о том, что объективное познание другой культуры невозможно в силу того, что тот, кто пытается познать, не может отказаться от ценностей собственной культуры. По поводу Африки такие вопросы периодически возникают не столько в работах и выступлениях европейских или американских ученых, сколько в работах африканских коллег. Они стремятся смотреть на африканские реалии с позиций африканских культур, исследовать, что эти реалии значат для африканцев, как они сами вписаны в африканские культуры. В Африке есть свои антропологи, есть свои департаменты антропологии, хотя, может быть, не очень много. Особенно в Южно‑Африканской Республике, её сегодня можно считать центром притяжения для многих африканских учёных. Есть отдельные интересные ученые, например Фрэнсис Ньмнджо (Francis B. Nyamnjoh), много уделяющий внимания вопросам трансформации африканских обществ и культур в современных условиях, Патрик Эффиболей (Emery Patrick Effiboley), работающий на стыке антропологии и искусствоведения. Много крупных учёных — уроженцев Африки живёт и работает в странах Запада. Так, в этом году широко отмечалось 70‑летие одной из ярчайших фигур в современной африканистике, Тойина Фалолы (Toyin Falola), уроженца Нигерии, бóльшая часть профессиональной карьеры которого прошла в США.
- Остались ли ещё белые пятна в Африке, места, где никто из учёных не был?
Дмитрий Бондаренко: Мне кажется, географически Африка освоена, и даже Сахару уже всю исходили. Но дело в другом. За такими вопросами романтического свойства стоит определённое восприятие Африки, которое мне представляется не вполне правильным. Всё меняется, и Африка в том числе. Нет какой‑то якобы настоящей «традиционной Африки», которая бы не менялась веками, а потом пришли европейцы — и всё изменили. Африка никогда не была неизменной. Сегодняшняя Африка — это и есть настоящая Африка XXI века. И она ничуть не менее интересна, чем Африка предшествующих периодов истории.
Печатается по: «Настоящая Африка — это сегодняшняя Африка». Беседа Дарьи Сабининой с Дмитрием Бондаренко // Мир Музея. 2023. № 6. С. 18 – 19.
На илл.: Коллаж. Изображает Д.М. Бондаренко в виде правителя королевства Бенин, возглавляющего процессию у здания Института Африки. В основу коллажа положена известная иллюстрация из книги Олферта Даппера «Описание Африки» (1668).
См. также:
Встретить в Африке рассвет. Беседа Ларисы Плетниковой с Ириной Бакановой // Мир Музея. 2023. № 7. С. 9 – 12.
Валерия Ахметьева. Жизнь замечательных африканцев. // Мир Музея. 2023. № 6. С. 30 – 31.
- Дмитрий Михайлович, что стоит помнить, когда мы представляем себе Африку?
Дмитрий Бондаренко: Главное, на мой взгляд, понимать, что Африка — это колоссальный континент, который состоит более чем из 50 государств и бессчётного числа народностей. Нельзя сказать «я знаю Африку» или «я был в Африке», если человек был лишь в одной стране, потому что каждая африканская страна уникальна. Африка — это не монолит, это колоссальное многообразие. Имеет смысл говорить «африканская культура», только когда мы сравниваем с «неафриканской», потому что, конечно, между африканскими культурами больше сходства, чем между африканскими и не африканскими.
Сегодняшняя Африка меняется и развивается, как и, скажем, Европа. Например, урбанизация в Африке идёт очень высокими темпами, и сегодня это уже в огромной степени континент городов. Города, просто даже на моих глазах, разрастаются. Поэтому представлять всё в Африке как экзотику не стоит. Другое дело, что всё равно города в Африке имеют очень своеобразный культурный и социальный облик.
- Обозначьте, пожалуйста, самые известные африканские коллекции в России.
Дмитрий Бондаренко: Публичных коллекций, то есть доступных для посещения, немного. Прежде всего — отдел Африки в Кунсткамере. В Музее антропологии МГУ есть африканская коллекция, но этот музей не публичный. Есть зал Африки и, соответственно, коллекция Африки в Эрмитаже. Сейчас идёт речь об открытии музея Африки в Москве — филиала Музея Востока. Но для создания музея, помимо экспонатов, нужны, во‑первых, африканисты‑искусствоведы, и, во‑вторых, нужны люди, знакомые с музейной работой. К сожалению, таких людей очень мало. Меня, конечно, тоже привлекают, но скорее как консультанта-этнографа, потому что я не музейщик и не искусствовед.
- Когда началось в России исследование Африки?
Дмитрий Бондаренко: До революции. Прежде всего это были путешествия в Северную и Северо‑Восточную Африку. Но надо разделять просто путешествия и научные исследования, это очень разные вещи. Можно упомянуть Александра Васильевича Елисеева (1858 – 1895), его путешествия по странам Магриба. Можно вспомнить Александра Ксаверьевича Булатовича (1870 – 1919, иеросхимонах), Виктора Фёдоровича Машкова (1858 – 1932), Николая Степановича Гумилёва (1886 – 1921).
Некоторые, например Гумилёв, собрали и привезли в Россию интересные этнографические коллекции, но их поездки в Африку не были научными экспедициями. Наверное, первым российским подданным, который отправился в Африку прежде всего с научными целями, был Василий Васильевич Юнкер (1840 – 1892). Он путешествовал по разным частям Африки, но наиболее известные его путешествия — в верховья Нила. Он занимался и географией, и биологией, и этнографией (у нас в стране то, что называлось этнографией, теперь называется культурной или социальной антропологией).
Советская африканистика, по большому счету, не была полевой. Были две комплексные экспедиции в 1970-е и 1980-е годы — в Сомали и в Эфиопию. Были отдельные люди, которым в тот период удавалось проводить полевые исследования в Африке. В частности, Владимир Романович Арсеньев (1948 – 2010) много работал в Мали.
В постсоветские годы начинается гораздо более активное проведение полевых исследований в Африке: лингвистами и антропологами. В частности, под моим руководством было проведено немало экспедиций в шесть государств Африканского континента. Работает активно, успешно в Африке, главным образом, в Танзании, Марина Львовна Бутовская из Института этнологии и антропологии, Пётр Анатольевич Куценков из Института востоковедения со своими коллегами из Музея Востока. Думаю, современная российская антропология занимает скромное, но вполне достойное место среди полевых африканистских антропологий в мире.
- Современный подход в изучении Африки изменился?
Дмитрий Бондаренко: Если говорить о тематике, то она зависит от контекста и меняется вместе с изменением реалий.
Сейчас в антропологии в целом, не только в отношении Африки, большую силу набрал антиколониалистский дискурс: речь идёт именно об отказе от европоцентристского взгляда на неевропейские реалии. Сутью современного постмодернизма в антропологии является представление о том, что объективное познание другой культуры невозможно в силу того, что тот, кто пытается познать, не может отказаться от ценностей собственной культуры. По поводу Африки такие вопросы периодически возникают не столько в работах и выступлениях европейских или американских ученых, сколько в работах африканских коллег. Они стремятся смотреть на африканские реалии с позиций африканских культур, исследовать, что эти реалии значат для африканцев, как они сами вписаны в африканские культуры. В Африке есть свои антропологи, есть свои департаменты антропологии, хотя, может быть, не очень много. Особенно в Южно‑Африканской Республике, её сегодня можно считать центром притяжения для многих африканских учёных. Есть отдельные интересные ученые, например Фрэнсис Ньмнджо (Francis B. Nyamnjoh), много уделяющий внимания вопросам трансформации африканских обществ и культур в современных условиях, Патрик Эффиболей (Emery Patrick Effiboley), работающий на стыке антропологии и искусствоведения. Много крупных учёных — уроженцев Африки живёт и работает в странах Запада. Так, в этом году широко отмечалось 70‑летие одной из ярчайших фигур в современной африканистике, Тойина Фалолы (Toyin Falola), уроженца Нигерии, бóльшая часть профессиональной карьеры которого прошла в США.
- Остались ли ещё белые пятна в Африке, места, где никто из учёных не был?
Дмитрий Бондаренко: Мне кажется, географически Африка освоена, и даже Сахару уже всю исходили. Но дело в другом. За такими вопросами романтического свойства стоит определённое восприятие Африки, которое мне представляется не вполне правильным. Всё меняется, и Африка в том числе. Нет какой‑то якобы настоящей «традиционной Африки», которая бы не менялась веками, а потом пришли европейцы — и всё изменили. Африка никогда не была неизменной. Сегодняшняя Африка — это и есть настоящая Африка XXI века. И она ничуть не менее интересна, чем Африка предшествующих периодов истории.
Печатается по: «Настоящая Африка — это сегодняшняя Африка». Беседа Дарьи Сабининой с Дмитрием Бондаренко // Мир Музея. 2023. № 6. С. 18 – 19.
На илл.: Коллаж. Изображает Д.М. Бондаренко в виде правителя королевства Бенин, возглавляющего процессию у здания Института Африки. В основу коллажа положена известная иллюстрация из книги Олферта Даппера «Описание Африки» (1668).
См. также:
Встретить в Африке рассвет. Беседа Ларисы Плетниковой с Ириной Бакановой // Мир Музея. 2023. № 7. С. 9 – 12.
Валерия Ахметьева. Жизнь замечательных африканцев. // Мир Музея. 2023. № 6. С. 30 – 31.