Древняя история почтенна, а новейшая — подозрительна, является источником дискомфорта и беспокойства. Гораздо проще иметь дело с наконечниками стрел, чем с расстрельными списками.
Особенно если в этих списках мелькают знакомые фамилии — и среди обречённых, и среди мучителей, чьи родственники и потомки проживают рядом, по соседству.
Но мы ведь не можем выбирать себе прошлое — мы вынуждены принимать и нести на своих плечах «историю наших предков, какой нам Бог её дал», как выразился Пушкин.
В центре апрельского номера — очень необычный московский музей. Само его существование противоречит концепции «предоставления населению услуг». Этот музей возлагает на посетителя бремя гражданского взросления, бремя ответственности за деяния, которых он сам, скорее всего, не совершал.
Готовы ли мы к этому? Или мы ищем в музее лишь развлечения, необременительного культурного досуга?
Великий русский артист Георгий Жжёнов, на 17 лет лишённый свободы и нормальной жизни за придуманные преступления, сочинил когда‑то такое четверостишие о знаменитой Шпалерке — ленинградской следственной тюрьме:
На улице Шпалерной
Стоит волшебный дом:
Войдёшь в него ребёнком,
А выйдешь стариком...
Нечто подобное ожидает и посетителя музея истории ГУЛАГа в Москве, на Самотёке. Входя в музейные двери, он должен осознавать, что выйдет из них другим человеком. Он увидит то, чего нельзя, по модному выражению, «развидеть»; он станет замечать на знакомых улицах скорбные тени, он начнёт слышать тихие голоса погибших...
Возможно, это разрушит какую‑то часть его душевного комфорта, омрачит его беспечность и беспамятность, затруднит скольжение по волнам жизни от удовольствия к удовольствию. Этот опыт (к счастью, чужой, опосредованный) необратимо сделает его взрослым, добавит к его системе оценок и воззрений мерную шкалу, оплаченную высочайшей ценой. Каждый сам решает, пройти ли такую инициацию, сдать ли тест на зрелость — или навсегда остаться в младших классах, выдувая на губах сладкие резиновые розовые пузыри.
Но лично меня бесконечно радуют серьёзные лица молодых людей, которые трудятся в музее ГУЛАГа научными сотрудниками, администраторами, исследователями, экскурсоводами, социальными волонтёрами. Уверен: в России будущего, которую они уже сегодня так ярко представляют, быть совестливыми и сведущими значит принадлежать к подлинной элите, к числу тех, кого высокопарно называют «цветом нации». Моё сердце — с ними, на их стороне.
Алексей Пищулин, главный редактор
Особенно если в этих списках мелькают знакомые фамилии — и среди обречённых, и среди мучителей, чьи родственники и потомки проживают рядом, по соседству.
Но мы ведь не можем выбирать себе прошлое — мы вынуждены принимать и нести на своих плечах «историю наших предков, какой нам Бог её дал», как выразился Пушкин.
В центре апрельского номера — очень необычный московский музей. Само его существование противоречит концепции «предоставления населению услуг». Этот музей возлагает на посетителя бремя гражданского взросления, бремя ответственности за деяния, которых он сам, скорее всего, не совершал.
Готовы ли мы к этому? Или мы ищем в музее лишь развлечения, необременительного культурного досуга?
Великий русский артист Георгий Жжёнов, на 17 лет лишённый свободы и нормальной жизни за придуманные преступления, сочинил когда‑то такое четверостишие о знаменитой Шпалерке — ленинградской следственной тюрьме:
На улице Шпалерной
Стоит волшебный дом:
Войдёшь в него ребёнком,
А выйдешь стариком...
Нечто подобное ожидает и посетителя музея истории ГУЛАГа в Москве, на Самотёке. Входя в музейные двери, он должен осознавать, что выйдет из них другим человеком. Он увидит то, чего нельзя, по модному выражению, «развидеть»; он станет замечать на знакомых улицах скорбные тени, он начнёт слышать тихие голоса погибших...
Возможно, это разрушит какую‑то часть его душевного комфорта, омрачит его беспечность и беспамятность, затруднит скольжение по волнам жизни от удовольствия к удовольствию. Этот опыт (к счастью, чужой, опосредованный) необратимо сделает его взрослым, добавит к его системе оценок и воззрений мерную шкалу, оплаченную высочайшей ценой. Каждый сам решает, пройти ли такую инициацию, сдать ли тест на зрелость — или навсегда остаться в младших классах, выдувая на губах сладкие резиновые розовые пузыри.
Но лично меня бесконечно радуют серьёзные лица молодых людей, которые трудятся в музее ГУЛАГа научными сотрудниками, администраторами, исследователями, экскурсоводами, социальными волонтёрами. Уверен: в России будущего, которую они уже сегодня так ярко представляют, быть совестливыми и сведущими значит принадлежать к подлинной элите, к числу тех, кого высокопарно называют «цветом нации». Моё сердце — с ними, на их стороне.
Алексей Пищулин, главный редактор
Печатается по: Пищулин А. Недавнее, тяжёлое, незажившее // Мир Музея. 2022. №4. С.2.
См. также: Удовенко И. Зде лежащих и повсюду... // Мир Музея. 2022. №4. С.30.
Пищулин А. Отстоялась ли наша история? // Мир Музея. 2022. №12. С.8.
Сергазина К. Дом Густава Шпета // Мир Музея. 2024. №4. С.30.
Пищулин А. Отстоялась ли наша история? // Мир Музея. 2022. №12. С.8.
Сергазина К. Дом Густава Шпета // Мир Музея. 2024. №4. С.30.
На фото: Оружейные гильзы, найденные на территории бывшего спецобъекта НКВД СССР «Коммунарка». Из коллекции Музея истории ГУЛАГа. Фото Олеси Хороших.