С донецким фотографом Александром Стринадко мы знакомы давно. Всё более по фотосайтам да группам в социальных сетях. Стало быть, заочно знакомы.
Максим Гуреев
Так часто бывает: карточки вроде бы хорошие, сетевое общение вполне приемлемое, но вот очная встреча приносит кромешное разочарование. Впрочем, исключения случаются. Встреча с Сашей в Донецке таковым исключением и стала.
А ведь и пообщались недолго (в стенах библиотеки имени Н.К. Крупской), но понимание того, что ни он, ни я не ошиблись друг в друге, пришло.
Говорили, разумеется, о фотографии, о чём же ещё, потому как Донецк — город с серьёзными фотографическими традициями. Один великий Евгений Ананьевич Халдей (1917–1997) чего стоит!
Начинал наш герой, как и все в 1970‑х, в кругу школьных друзей, потом был институтский фотоклуб и наконец известный фотоклуб Донецка «Уголёк», первые обсуждения отснятого материала, первые выставки, а в качестве настольного чтения — журналы «Советское фото» и чешское «Фото ревю», разумеется. Для всякого профессионального фотолюбителя (было такое парадоксальное словосочетание) того времени — набор традиционный и неоспоримый.
Кстати о профессионализме. Таковым Стринадко себя не считает.
Было, конечно, что зарабатывал съёмкой, но повседневную жизнь и в 1980‑х, и в 1990‑х, и сейчас фотографировал и фотографирует именно как любитель.
Научился, разумеется, снимать всё, кроме свадеб и школьных альбомов. Или просто не захотел этому учиться, потому что когда снимаешь для себя — снимаешь сердцем. А тут специфика картинки («надо, чтобы было красиво!»), требования заказчика — это не про сердце, это про деньги.
Что такое «художественная фотография», Саша не знает: «Если в рамочке и с логотипом на поле кадра, то художественная? Глупость какая‑то, если честно! Фотография — она или есть, или её нет. И неважно, что это: документальный репортаж, портрет или натюрморт».
Невозможно было не задать и такой вопрос: «С 2014 года ты снимаешь войну. Это что‑то изменило в тебе как в фотографе, как в художнике?»
Ответ всё расставил по своим местам: «Как в фотографе — нет. В отношении к фотохудожникам — да» (многие оказались по другую сторону баррикад).
Для человека, который начинал в 1970‑х, чёрно‑белая плёнка, разумеется, остаётся мерилом фотографических ценностей, потому что в ней, в плёнке, сосредоточено всё, чем фотографическое изображение отличается от какого‑либо иного.
Но время идёт, и теперь (на войне, в частности) работает уже почти только «цифра», а цвет так и вообще сохранился исключительно в «цифре».
Впрочем, это уже детали, которые принципиальны для человека снимающего, а человеку смотрящему всё это совсем неважно.
Ему важно лишь одно: сделано изображение при помощи сердца или в его отсутствие.
Донецк – Москва. В статье — фотографии Александра Стринадко. Фото 2014–2015 гг.
На фото: Александр Стринадко. Фото 2025 г. Фото Максима Гуреева.
А ведь и пообщались недолго (в стенах библиотеки имени Н.К. Крупской), но понимание того, что ни он, ни я не ошиблись друг в друге, пришло.
Говорили, разумеется, о фотографии, о чём же ещё, потому как Донецк — город с серьёзными фотографическими традициями. Один великий Евгений Ананьевич Халдей (1917–1997) чего стоит!
Начинал наш герой, как и все в 1970‑х, в кругу школьных друзей, потом был институтский фотоклуб и наконец известный фотоклуб Донецка «Уголёк», первые обсуждения отснятого материала, первые выставки, а в качестве настольного чтения — журналы «Советское фото» и чешское «Фото ревю», разумеется. Для всякого профессионального фотолюбителя (было такое парадоксальное словосочетание) того времени — набор традиционный и неоспоримый.
Кстати о профессионализме. Таковым Стринадко себя не считает.
Было, конечно, что зарабатывал съёмкой, но повседневную жизнь и в 1980‑х, и в 1990‑х, и сейчас фотографировал и фотографирует именно как любитель.
Научился, разумеется, снимать всё, кроме свадеб и школьных альбомов. Или просто не захотел этому учиться, потому что когда снимаешь для себя — снимаешь сердцем. А тут специфика картинки («надо, чтобы было красиво!»), требования заказчика — это не про сердце, это про деньги.
Что такое «художественная фотография», Саша не знает: «Если в рамочке и с логотипом на поле кадра, то художественная? Глупость какая‑то, если честно! Фотография — она или есть, или её нет. И неважно, что это: документальный репортаж, портрет или натюрморт».
Невозможно было не задать и такой вопрос: «С 2014 года ты снимаешь войну. Это что‑то изменило в тебе как в фотографе, как в художнике?»
Ответ всё расставил по своим местам: «Как в фотографе — нет. В отношении к фотохудожникам — да» (многие оказались по другую сторону баррикад).
Для человека, который начинал в 1970‑х, чёрно‑белая плёнка, разумеется, остаётся мерилом фотографических ценностей, потому что в ней, в плёнке, сосредоточено всё, чем фотографическое изображение отличается от какого‑либо иного.
Но время идёт, и теперь (на войне, в частности) работает уже почти только «цифра», а цвет так и вообще сохранился исключительно в «цифре».
Впрочем, это уже детали, которые принципиальны для человека снимающего, а человеку смотрящему всё это совсем неважно.
Ему важно лишь одно: сделано изображение при помощи сердца или в его отсутствие.
Донецк – Москва. В статье — фотографии Александра Стринадко. Фото 2014–2015 гг.
На фото: Александр Стринадко. Фото 2025 г. Фото Максима Гуреева.
Печатается по: Гуреев М. Снимать сердцем // Мир Музея. 2025. №7. С.30–32.
См. также: Наш Донбасс. Донецкий краеведческий музей // Мир Музея. 2025. №7. С.25–26.
Новосёлова И. Донецкий ампир // Мир Музея. 2025. №7. С.20–21.
Гуреев М. Чёрно‑белый взгляд // Мир Музея. 2023. №4. С.2–3.
Гуреев М. Небо Прокудина‑Горского // Мир Музея. 2023. №8. С.23–25.
Дин (Хохолева) И. Фотоаппарат «на вооружении» // Мир Музея. 2024. №3. С.10–15.
Новосёлова И. Донецкий ампир // Мир Музея. 2025. №7. С.20–21.
Гуреев М. Чёрно‑белый взгляд // Мир Музея. 2023. №4. С.2–3.
Гуреев М. Небо Прокудина‑Горского // Мир Музея. 2023. №8. С.23–25.
Дин (Хохолева) И. Фотоаппарат «на вооружении» // Мир Музея. 2024. №3. С.10–15.