В подборке «Наш Донбасс» мы публикуем интервью, полученные в ходе экспедиции редакции журнала «Мир Музея» в Луганскую и Донецкую народные республики в июне 2025 года. С сотрудниками музеев региона беседовала Ирина Новосёлова.
Екатерина Николаевна, Наталья Юрьевна, расскажите, пожалуйста, как живёт музей сегодня? Наталья Воропаева: Музей заново открылся после Великой Отечественной войны в 1960 году, и тогда началась собирательская работа: и Эрмитаж передавал работы, и Третьяковка, и Государственный Русский музей, и Пушкинский музей. Благодаря этому у нас прекрасное собрание произведений искусства — более 17 тысяч единиц: Коровин, Серебрякова, Сорин, Шишкин, Васнецов, западноевропейская живопись XVII – XX веков, испанские художники, Германия, соцреализм. Замечательная работа Дюфренуа «Окрашивание роз». (Даже во Франции нет Дюфренуа!) Думаю, даже большие музеи мечтали бы о такой коллекции.
Екатерина Калиниченко: Мы с коллегами стараемся выходить на конференции разного уровня. Главное, чтобы тема совпадала с тем, что научному сотруднику интересно и что он мог бы рассказать о коллекции. Каждый год по‑своему интересен. Сейчас это год 80‑летия Победы. В вязи с ремонтом нашего исторического здания выставку «Священное эхо Великой Победы» мы представляли в Художественном музее «Арт-Донбасс». Впервые за несколько десятилетий масштабные полотна, хранящиеся в запасниках музея, снова увидел зритель. Многие работы были оцифрованы, продолжена работа по атрибуции и поиску информации об авторах. Работаем в команде, так легче достичь цели.
С музеями мы заключаем соглашения о сотрудничестве, в том числе и онлайн. Современные технологии это позволяют делать. Вот только сейчас мы подписали соглашение с музеем «Брестская крепость», после знакомства с директором на фестивале «Интермузей». Планшетную выставку нет возможности представить в Белоруссии, а в виртуальном формате, на цифровых носителях, можем.
А есть ли у вас дистанционные образовательные программы? Наталья Воропаева: У нас нет своих программ, потому что мы не методический центр. Но мы участвуем в вебинарах Государственного Русского музея.
У вас с Русским музеем сотрудничество? Екатерина Калиниченко: Это наш курирующий музей по методической работе. Государственный музей изобразительных искусств — наш куратор по основной работе, по любым вопросам.
У нас есть центр художественно‑эстетического воспитания «Геликон», он работает при поддержке ГМИИ. Мы очень рады, что дети вышли на очное обучение. Дело даже не в том, что небезопасно, а в том, что многие корпуса стоят разбитые, они непригодны для обучения, ну и воды нет. С этим у нас пока проблема. Для жителей Донбасса, если вода есть раз в два или в три дня, это абсолютно нормально. Главное, чтобы она была. Это не проблема, поверьте. Проблема — когда теряешь близких людей. А всё остальное — это житейское. Мы работаем, каждый занимается своим делом. Ведь зачем‑то каждый человек живёт на этой земле? У нас очень много друзей, настоящих, в разных уголках России, к которым мы обращаемся по разным вопросам.
Что бы вы сейчас начали бы восстанавливать в первую очередь? На что бы бросили все силы? Екатерина Калиниченко: Если относительно музея, то сейчас у нас будет ремонт, мы получили федеральную субсидию.
Наталья Воропаева: А если брать шире, то я бы сказала так: всё повторяется, и возрождение Донбасса происходит уже не первый раз. Как после Великой Отечественной войны, так и сейчас, я считаю, что первостепенное — это искусство. Культура — это то, чему должно быть уделено максимум внимания. Ребята возвращаются с СВО, дети выходят с дистанционного обучения. Именно искусство может помочь в реабилитации, психологически, и не только. Это очень важно и для Донбасса, и для Луганска, и для Запорожья.
Екатерина Калиниченко: Для нас это вообще тема очень живая, животрепещущая, потому что и из наших донецких музеев ушли ребята и погибли, и из других учреждений культуры. В 2024 году мы получили серию портретов, которые писали художники Студии военных художников имени М.Б. Грекова. Они писали портреты ребят, из которых кто‑то стал героем России посмертно, кто‑то героем ДНР, у кого‑то орден, у кого‑то вообще нет медалей, просто погиб за оборону Саур‑Могилы, Артёмовска, других городов. Нам передали 295 таких портретов. Мы назвали ее «Небосвод Донбасса».
Наши сотрудники по крупицам собирали информацию, искали в соцсетях, находили родственников, узнавали какие‑то детали жизни, откуда они, потому что единицы ушли военными, а большинство представители мирных профессий — слесарь, предприниматель, студент, музыкант; о них не было информации. Ив течение трёх месяцев к нам приходили родственники этих бойцов, практически всех мы нашли. Мы делали копии портретов, отдавали семье. И нужно было видеть, как приходила жена бойца с сыночком: «Это твой папа», а потом ребёнок приводил свой класс: «Посмотрите, вот портрет папы в музее». Вот оно, единение. Об этом нужно рассказывать. И красивые картины нужны, безусловно, но здесь возрастает патриотизм через своё, через переживания, тогда он ценится и становится важным.
Сейчас уже я думаю, что у нас получится с этой выставкой. И мы хотим показать её, повезти по регионам, потому что и там есть ребята, которые воевали здесь, на территории ДНР. И наши коллеги, музейщики, спрашивают: «А можно узнать список? Может быть, там кто‑то есть из наших?» И для них это важно.
Печатается по: Наш Донбасс. Донецкий художественный музей // Мир Музея. 2025. №7. С.15.