О доблестях и славе

В большинстве своём лубочные картинки — это печатные листы в технике ксилографии, оттиски на бумаге, выполненные с помощью гравированных деревянных досок. Процесс их создания выглядел так: гравёр вырезал картинку на деревянной доске, затем на выпуклые части наносилась чёрная краска, что позволяло напечатать чёрно‑белое изображение на бумаге.

Раскрашивали получившиеся картинки вручную. Со временем технология печатания развилась, для создания лубочных листов стали применять не только гравюру на дереве — ксилографию, но и гравюру на металлических пластинах — офорт, гравюру на камне — лито­гра­фию, гравюру на линолеуме — лино­гра­вю­ру [1]. Лубки представляют собой изображение, отличающееся чёткостью линий и кажущейся прос­то­той образов, и небольшую текстовую вставку. Лубочные картинки пользовались популярностью у простого народа — отсюда название «простовики», — и за счёт метода печати тиражировались в больших количествах.

Техника ксилографии впервые появилась в Китае ещё в ѴIII веке.
Первые оттиски изображали Будду и окружающих его святых. Подобные иллюстрации служили дополнением к буддийским сочинениям, сущест­во­вав­шим сначала в форме свитков, а затем и сброшюрованных книг. Картинки религиозного содержания были также широко известны в Корее и Японии. Светская гравюра получает распространение в азиатских странах в XIѴ – XѴII веках. В XѴII веке в Китае начинает развиваться цветная гравюра — теперь для каждого цвета используется отдельная доска с уникальной гравировкой. В то же время появляются первые нянь­хуа [2], служившие в Китае не­отъем­ле­мым украшением новогоднего праздника. Но тематика няньхуа не ограничивалась одним торжественным событием; в китайском лубке можно встретить и бытовые сюжеты, и иллюстрации литературных произведений, и изображения, посвящённые историческим со­бытиям.

В Японии гравюра на дереве сформировала особенный жанр укиё‑э [3].
Изображения укиё‑э сначала были чёрно‑белыми и раскрашивались вручную, затем в их изготовлении стали применять цветную печать.

В Западной Европе гравюра по­яви­лась в XѴ веке.
Точно неизвестно, пришла ли техника ксилографии из Азии или возникла в европейских странах как самостоятельное явление, но несомненно, что на широкое распространение лубков повлияло начало производства бумаги. Ксилография в Европе была известна во Франции, Германии, Нидерландах, Бельгии и других странах, однако она быстро сменяется гравюрой на металлических медных или цинковых пластинах, технология которой появляется в середине XѴ века. Именно из Европы в начале XѴII века через Украину в Москву к концу XѴII века проникает лубок. В типографии Киево‑Печерской лавры между 1619 и 1624 годами неизвестный автор создал один из первых лубков — оттиск с деревянной доски, на которой выгравирована копия иконы «Успение Богородицы».
Однако с печатными картинками русский ­народ был знаком ещё в XѴ веке, когда в Великий Новгород купцы привозили немецкие потешные картинки, или «фряжские листы».

Название «лубок» — производное от слова «луб», так в России назывался первый слой древесины, расположенный под корой. Лубом в некоторых российских губерниях также называли липу, мягкую породу дерева, позволяющую резчику проявить мастерство. Так из названия материала первых печатных досок и родилось слово ­«лубок».

Несмотря на то что технология создания печатных листов распространялась в странах, культура которых разительно отличается, народные картинки объединяют простота восприятия и их доступность. Вне зависимости от страны создания лубки отличались много­обра­зи­ем сюжетов и тем, что они рассказывали зрителю о добре и зле, о простых людях и героях легенд, о злободневных событиях и мифах. Персонажи и предметы в народных картинках практически не обладают объёмом, а композиция выстраивается таким образом, чтобы зритель мог долго разглядывать печатный лист.

Ещё одно название лубка — «картинки для разглядывания».

Но, безусловно, в каждой стране лубки обладали уникальными художественными чертами, формировавшимися на основе национальной школы и зависящими от культурно‑исторического контекста. Укиё‑э отличались от няньхуа большей декоративностью, орнаментальностью и плавностью линий, образы японской гравюры, несмотря на их лаконичность, очень убедительны. В странах Западной Европы гравюра опирается на сложившиеся принципы и традиции живописи той или иной страны и исторического периода. Гравюра на металле, использовавшаяся в Европе чаще, чем ксилография, позволяла добиться изу­ми­тель­ной детализации и тонкости штриха, что определяет художественные особенности европейского лубка.

Так как на территорию Украины и в Центральную Россию лубок пришёл из Европы, то лубочные мастера нередко заимствуют европейские художественные образы, приспосабливая их к родной культуре.

Например, известна Библия монаха Илии, который выполнял заказы для киевских и львовских типографий.

Создавая иллюстрации к Библии с 1645 по 1649 годы, Илия обращается к Библии Пискатора. Мастер не копирует в точности европейские гравюры — изображения библейских сюжетов, выполненных Илиёй, значительно меньше оригинала, отличается в них и композиция. Ещё одну «Биб­лию для бедных» создаёт Василий Корень, вдохновлявшийся гравюрами Дюрера. Работа Кореня, выполненная в 1692 – 1696 годах, представляла собой около тысячи отдельных листов с изображениями сцен Ветхого Завета и Апокалипсиса. До наших дней дошло лишь 36 экземпляров, так как из‑за неканонического изображения святых лубки изымали и уничтожали.

Лубок не воспринимался прошлыми поколениями как предмет искусства, он служил иным целям: народные картинки незамысловато раскрывали религиозные сюжеты, были средствами агитации, развлекали людей.

Именно поэтому лубочные мастера в России часто не задумывались над переработкой художественного образа, а повторяли европейскую картинку, добавляя к ней текст на старославянском языке. Так, русский лубок «Мысли ветреные» воспроизводит оригинал немецкого печатного листа. «Деревенский мужик, идучи в торг, несучи яйца», как гласит подпись на лубке, рассуждает о том, как в скором времени станет богатым паном, но мечтам его не дано осуществиться, ведь «ажно плетеница порвалася и рассыпались яица даром». В русском лубке часто встречаются образы, иллюстрирующие высказывания о морали и житейской мудрости. Среди них можно встретить басни И.А. Крылова или, например, «Рассуж­дение о женитьбе», рассказывающее о том, какую девушку стоит выбирать в жёны.

Лубочные картинки не только отражали быт и толковали повседневные премудрости, они были и важным средством распространения идей или формирования убеждений.

На Руси печатные листы распространялись офенями и раёшниками, которые путешествовали с ярмарками из города в город и продавали лубки или показывали их каждому желающему за небольшую плату. Раёшники ходили по ярмаркам с передвижным коробом — райком, внутрь которого помещали связанные между собой лубочные картинки. Раёшник крутил сбоку ручку, наподобие той, что у шарманки, а зритель, смотревший в небольшие отверстия в стенке райка, наблюдал меняющиеся картинки. Такой способ распространения, а также незамысловатость художественных образов, позволяли донести ту или иную идею до простого народа.
Гравёры Оружейной палаты, московские и петербуржские типографии по указу царя создавали множество лубков. Во время правления Петра I появляются простовики, изображения которых иллюстрируют указы правителя, а русские богатыри и другие герои былин предстают во французских кафтанах и париках.

В то же время в лубке развивается политическая сатира.

Известно несколько сюжетов, высмеивающих Петра. Среди них «Яга‑Баба едет с коркодилом дратися», где в образе хищного животного изображён император, которого раскольники называли «крокодилом». Баба‑Яга одета в национальный эстонский костюм, намекающий зрителю на происхождение Екатерины — второй жены Петра I. В народных картинках часто изображаются животные: зритель обнаруживает и привычных русскому крестьянину котов и заморских зверей, например, слонов. Но в сюжетах лубков можно встретить и мифических животных, персонажей сказок и легенд, среди которых «Рыба Мелузина», существо с головой женщины и телом змеи или рыбы, встречающееся в кельтских мифах (см. с. 21). Легенда повествует о том, что Мелузина выходит замуж за смертного, поставив ему условие, чтобы он никогда не видел её в зверином обличье. После того, как муж застает супругу в таком виде, она его бросает.

Многообразие сюжетов, простота и точность исполнения, житейская премудрость лубка завоёвывают зрителя.

Картинки долгое время остаются востребованными у простого народа, а с течением времени не теряют актуальности тем и сюжетов.
Изучать лубок в России начинают лишь в XIX веке. Первыми, кто заинтересовался народной графикой, стали Михаил Макаров и Иван Снегирёв. Известный исследователь изобразительного искусства Дмитрий Ровинский в XIX веке создал крупнейший труд, посвящённый лубку, — девятитомное сочинение «Русские народные картинки».

В наше время лубок известен не столь широкому кругу ценителей искусства, однако многие художники‑графики воссоздают старинные сюжеты народных картинок, нередко стилизуя их в собственной манере. Сегодня зритель может увидеть лубочные листы в экспозиции «Народные картины» в отделе «Музея русского лубка и наивного искусства» «Галереи Ильи Глазунова» (Измайловский бульвар, 30). Здесь проходит выставка «О доблестях и славе». У посетителей есть возможность познакомиться с портретным лубком, в котором встречаются как образы реальных исторических личностей, так и героев былин и сказок, а также погрузиться в историю России, разглядывая народные картинки, сюжеты которых отражают сцены сражений.

Отдельное место на выставке отведено сатирическому лубку. Среди экспонатов присутствуют ироничные изображения противников русских войск в войне 1812 года и Первой мировой войне. Кроме того, на площадках Музея русского лубка и наивного искусства проходят уникальные мастер‑классы по печатанию лубочных картинок.

[1] О техниках гравирования читайте также материал Алексея Пищулина на с. 17.
[2] Няньхуа ( 年画 ) — букв. «новогодняя картина» (кит.).
[3] Укиё‑э ( 浮世絵 ) — «картины изменчивого мира» (яп.).

* Читатели журнала выбрали эту статью лучшей публикацией 2022 года.

Печатается по: Черепицина А., Косынкина Д. О доблестях и славе // Мир Музея. 2022. №8. С. 24 – 28.

На илл.: Д.Н. Афанасьев. Рисунок — копия лубка «Яга‑Баба едет с крокодилом драться». 1970 – 1971. Бумага, карандаш, акварель.
На главной странице: В.П. Пензин. Илья Муромец и Соловей‑разбойник. 1984 – 1991. Бумага, гравюра на дереве, акварель. Из собрания Московской государственной картинной галереи Ильи Глазунова.

См. также:
Пищулин А. –  Что это, Берримор? –  Гравюра, сэр! // Мир Музея. 2022. №8. С. 17 – 28.
Ахметьева В. Картинки из Докучаева переулка // Мир Музея. 2022. №8. С. 19 – 23.
Пищулин А. Окно в Зазеркалье // Мир Музея. 2022. №8. С. 35 – 36.