Так называется реконструкция передвижных экспозиций авангардного искусства начала XX века, приехавших более 100 лет назад на телегах в Вятскую губернию и благополучно забытых там на долгие годы. Она рассказывает о художественной политике советской власти в первые послереволюционные годы, о деятельности художников и кураторов‑энтузиастов, которые в непростое для страны время устраивали выставки авангардного искусства в провинции, а также об открытиях, сделанных современными исследователями.
A начиналось всё так. В 1921 году некий Евгений Медведев, уроженец Кукарки (так раньше назывался Советск) в Кировской области, работавший в ИЗО Наркомпроса, был отправлен в родные края, чтобы просвещать население с помощью произведений искусства. Он‑то и организовал эти передвижные выставки вместе со своим единомышленником Сергеем Якимовым. Всего выставок было три: на первой были представлены только вятские художники, на второй участвовали также художники из Казани, а на третьей к ним присоединились петроградцы и москвичи.
В 1921 году на третьей выставке было представлено 322 работы; сейчас в экспозиции их более 100. Объединённые усилия кураторов проекта, Ельцин Центра, команды «Энциклопедии русского авангарда» и Музея русского импрессионизма позволили частично воссоздать третью и две первые художественные выставки в Советске и показать редкие произведения из фондов региональных музеев, которые не успели вывезти в 1920‑е годы.
На тех трёх выставках были представлены работы разных направлений — реализм, авангард, абстракция. Представляя все направления современного искусства того времени, организаторы понимали, что публику нужно просвещать. Реалистическая традиция тогда ещё оставалась сильна, хотя, конечно, была уже не такой, как в XIX веке, впитав в себя влияние импрессионизма, экспрессионизма и других новейших течений. Именно поэтому первый раздел выставки посвящён именно реализму. Большая часть работ здесь — казанской школы живописи, которая в то время была важным образовательным центром. Один из главных её представителей на тот момент — Николай Фешин, любимый ученик Ильи Репина, представленный на выставке прекрасными портретами и пейзажами. Здесь же — классик сценографии, ученик Константина Коровина Фёдор Федоровский, известный своими эскизами занавеса Большого театра и рубиновых звёзд Кремля, а также эскизом декорации к опере «Хованщина». В разделе авангардных поисков тоже много известных имён. Среди ярчайших представителей — сезаннист Илья Машков с портретом Е.И. Киркальди, друг и соратник Казимира Малевича Алексей Моргунов с двусторонней композицией 1915 – 1916 годов, руководитель Наркомпроса Давид Штеренберг с ранним пейзажем и другие.
На презентации выставки в Музее русского импрессионизма её кураторы — искусствовед, кандидат искусствоведения, директор Вятского художественного музея имени А.М. и В.М. Васнецовых Анна Шакина (Киров) и исследователь русского авангарда, автор‑составитель «Энциклопедии русского авангарда» Андрей Сарабьянов (Москва) рассказали о том, как начинался этот проект.
Анна Шакина В конце 1990‑х годов, будучи сотрудником Кировского художественного музея, я делала выставку «Графика 1920 – 1930‑х годов». Мы показывали произведения, в которых был отражён поиск новых форм, нового содержания послереволюционного периода. Разбирая графические листы, на обороте одного из них я увидела произведение Кандинского. То, что это Кандинский, сомнений не было. Это была неучтённая работа, задник другой — фактически более ветхий лист приклеили к более плотной картонке. Таким образом работа поступила в наш музей в 1960‑е годы. Но это выяснилось уже потом. Началась работа по атрибуции обнаруженной графики. Когда я приехала с этим в Москву, многие специалисты сомневались, что это подлинники. И в течение 10 лет я доказывала, что Кандинский настоящий. Работа подошла к концу, когда Вивьен Барнетт, секретарь общества Кандинского, опубликовала в каталоге‑резоне шесть произведений Кандинского, найденных у нас. На этом моя научно‑исследовательская работа закончилась, но параллельно шёл закономерный процесс понимания, каким образом произведения Кандинского оказались в Вятской губернии. Так я вышла на след выставки, иhttps://rusimp.su/началось планомерное изучение всех обстоятельств — где была эта выставка, кто её организовал, каким образом показывались работы.
Когда в 2016 году мы встретились с Андреем Дмитриевичем Сарабьяновым, я рассказала про эту выставку, и мы решили, что нужно делать её реконструкцию. Благодаря авторитету в профессиональной среде ему удалось заинтересовать «Энциклопедию русского авангарда», которая подключилась к этому проекту.
Впервые мы сделали выставку в Екатеринбурге в 2020 году в Ельцин Центре — нам хотелось показать её в крупном городе, начать рассказ об этой выставке широко и полнометражно. Закономерным стал её показ и в нашем художественном музее в 2021 году, ровно через 100 лет после выставки в Вятской губернии — в Советске и в Яранске. Выставка вызвала живой интерес, Музей русского импрессионизма оценил её и пригласил Слободской музейно‑выставочный центр, Яранский краеведческий музей и наш художественный музей показать её на своей площадке.
Андрей Сарабьянов Я часто вспоминаю, как в 2016 году мы встретились с Анной. Это было что‑то феерическое. В то время она работала в администрации губернатора, ещё не была директором музея. А я приехал в Киров, надеясь найти какие‑то вещи для выставки «До востребования. Часть II», которую я тогда готовил в Еврейском музее в Москве. Известный галерист Ильдар Галеев, напутствуя меня, сказал: ты будешь в Кирове, познакомься с Анной Шакиной, не пожалеешь. Я пошел знакомиться, и вот, когда мы вечером пили кофе, Анна загадочно мне говорит: — Вам нужно в Яранск. — А что это такое? — Это небольшой город, всего 200 километров от Кирова, недалеко ехать. — А что там? — Не пожалеете, — загадочно улыбнулась она.
Я был заинтригован. Анна Владимировна предоставила мне машину и договорилась с руководством краеведческого музея, чтобы меня пустили в фонды. С утра выехали в Яранск, нас встретила директор Галина Борисовна Винокурова и представительница местного управления культуры. И вот я иду по музею. В одном зале — черепа носорога, в другом зале — рисунки детской школы, в третьем зале — какие‑то фотографии, на ветках сидят вороны, поеденные молью. — А где у вас произведения искусства? — В хранении.
Спускаемся вниз в полуподвал, хранение — маленькая комнатка в пять квадратных метров. И тут начинается абсолютная феерия: сверху лежит на столе Фешин, вот эта «Ранняя весна», которая здесь на выставке, в жутко руинированном виде, настолько, что её даже нельзя поднять, потому что она сыпется. И дальше — картины Федоровского, Григорьева, каких‑то вятских художников... прекрасные вещи, но не в очень хорошем виде. Я совершенно поражён. Мне достают папочку на тесёмочках, открывают — там лежит Кандинский. Время как будто остановилось. Было ощущение, что в 1921 году их положили в эти папочки и с тех пор их никто не открывал, хотя, конечно, это не так. Это было невероятно. Сердце у меня забилось: три Кандинских, Родченко, Степанова, Чекрыгин, Якимченко и так далее. Целая коллекция! Подготовила Лариса Плетникова.
На илл.: В.В. Кандинский. Акварель №5. 1919. Бумага, акварель. 21,6×28,8. Яранский краеведческий музей.
Печатается по: АВАНГАРД: на телеге в XXI век. Подготовила Лариса Плетникова // Мир Музея. 2022. №2. С.2–7.