В номере, посвящённом Ивану Владимировичу Цветаеву, публикуем воспоминания о Наталии Николаевне Грамолиной (1940–2020) — одной из продолжательниц его дела в наши дни. Рассказывает Катя Ливергант, автор документального фильма «Маманя» (2021).
Беседовала Ксения Сергазина
Катя, если вы не были знакомы с Наталией Николаевной, почему решили про неё снимать кино?
Катя Ливергант: Был сентябрь 2020 года. Наталия Николаевна приехала на программу «Правила жизни». Ехала, бедная, четыре часа в пробке — солнечная, весёлая, девочкам говорит: «Глаза накрасьте голубым — вот так». Со всеми вежлива, шутит. Интервью получилось замечательным и наш ведущий Алексей Бегак не выдержал — и в конце встал и поцеловал ей руку. Всё это было невероятно тепло, и она сама была очень растрогана.
Тогда я ещё не понимала, что это и есть мир Наталии Николаевны Грамолиной, что он в этом и заключается, но я на неё посмотрела и подумала: «Надо про неё снять кино». Ну и всё, собственно. Дальше пошла какая‑то работа... А потом прошёл месяц — и она умирает...
Получилось, это было её последнее интервью?
Катя Ливергант: Это было последнее интервью. И в фильме моём есть об этом в титрах — я взяла кусочек оттуда. И вот, когда она умерла, я пишу Наталье Фёдоровне, её дочери: «Наташ, может, надо кино снять?» Она говорит: «Наверное, надо, к годовщине хорошо бы, чтобы был фильм». И мы встретились, и Наташа сразу сказала, что название должно быть «Маманя».
О, название было её!
Катя Ливергант: Было её. Я же вообще ничего не знала: не знала, что она «Маманя», не знала, что она культовая фигура в музейном мире, — я вообще ничего не знала, но совершенно интуитивно поняла, что это нужно делать.
Насмотренность такая...
Катя Ливергант: Я думаю, это такая внутренняя «чуйка».
И дальше я с Наташей Поленовой стала обсуждать, а как мы снимаем, кого.
У меня есть правило: в моих фильмах нет закадрового текста, всё строится на живых разговорах участников — такой калейдоскоп. Это сложная работа — со многими надо поговорить, а потом их объединить между собой так, чтобы они дополняли друг друга — и возникала многоголосица, ансамбль голосов.
Для документального кино год — это мало?
Катя Ливергант: Смотря для какого. Нам было важно до съёмок придумать вот какой ход: поскольку Поленово много снимали, нужно было изобрести «собственное Поленово». Но с нами работала одна из самых талантливых на сегодняшний день операторов в документальном кино — Александра Иванова — благодаря ей нам это удалось.
Мы приезжали в Поленово несколько раз в течение года — осенью, зимой, весной — и всякий раз ловили невероятной красоты картинку. Отдельное спасибо сотрудникам музея и Наталье Фёдоровне за помощь и тёплый приём в каждый из наших визитов.
Мне было очень важно поймать момент, когда пойдёт Ока, — льдины эти вздымающиеся, шипящие, лопающиеся с треском и мощная река, которая их крушит и неизменно движется по своей траектории... Этот образ, на мой взгляд, очень соответствует характеру Наталии Николаевны.
Поэтому в начале марта в Поленово сотрудники музея дежурили и следили, когда пойдёт лёд, — было важно этот момент не упустить. Когда река пошла, они нам позвонили и скомандовали: «Запускайте коптер». Мы же все в Москве.
Ещё интересно, как вы узнавали Наталию Николаевну — через интервью, через общение с Натальей Фёдоровной... Как возникал этот образ ещё до того, как фильм родился целиком.
Катя Ливергант: Образ сформировался очень быстро. Не знаю, насколько точно, но основные черты проявились для меня почти сразу. Наталия Николаевна была человеком очень жёстким и очень советским — по своему складу, не по идеологии, — она понимала, как и зачем нужно лавировать, обустраиваться в среде, как разговаривать с чиновниками, какой непримиримой порой нужно быть. Но при этом она была человеком очень тёплым, добрым, очень расположенным к огромному количеству окружающих её людей.
Не случайно в фильме плачут взрослые дядьки, директора крупнейших музеев, — у неё они чувствовали себя как дома, они приезжали к ней и всегда могли рассчитывать на тепло, на домашний уют, на принятие, на понимание. Она их очень поддерживала.
И главное — для неё была очень важна идея просвещения. Отсюда и сельская школа, и девушки, которые из деревни пришли работать в музей... Я понимала, что они должны принять участие в фильме, потому что она их вырастила, она в них очень верила.
Человеческую породу, настоящую, она, конечно, очень чувствовала. Её окружали, как я поняла, люди очень достойные. И, конечно, как всякий честный человек, Наталия Николаевна не терпела лицемерия, лжи, ханжества и прочего, была в этом смысле довольно непримиримой.
А как вам было проводить интервью с теми, кто знал её близко, с мужчинами, которые плачут в кадре?.. Как это — изнутри?
Катя Ливергант: Опыт уже есть: я понимаю, что главное правило, если человек начинает плакать в кадре, — не нужно ему мешать.
Интимный очень получился фильм.
Катя Ливергант: Я не хотела, чтобы фильм спекулировал на теме ухода Наталии Николаевны, чтобы все лили по ней слёзы...
Интересно, что бы она сказала? Хохотала, наверное.
Мы никуда не торопились, спокойно разговаривали, я задавала вопросы, которые заставляли наших героев задуматься и вспомнить что‑то важное.
Мне было важно сохранить баланс свидетельств тех людей, которые в фильме говорят о Наталии Николаевне как о профессионале и о ней лично, с её собственными интервью.
Нам очень помог фрагмент, который записывал продюсер Евгений Гиндилис со своими студентами ещё до начала работы над фильмом, за год до интервью в «Правилах жизни». Плюс архивные материалы — сохранилось огромное количество фотографий, и там видно, какая она живая... Меня очень тронула история их любви с Фёдором Дмитриевичем Поленовым, их взаимная преданность: он такой красивый, такой породистый, явно ей доверял, отдал бразды правления музеем, но при этом и многим распоряжался сам...
На фото: Наталия Грамолина. Школа в селе Страхово. Фото 1970‑х гг.
На главной странице: Наталия Николаевна Грамолина. Усадьба Поленово. Январь 2018 г.
Катя Ливергант: Был сентябрь 2020 года. Наталия Николаевна приехала на программу «Правила жизни». Ехала, бедная, четыре часа в пробке — солнечная, весёлая, девочкам говорит: «Глаза накрасьте голубым — вот так». Со всеми вежлива, шутит. Интервью получилось замечательным и наш ведущий Алексей Бегак не выдержал — и в конце встал и поцеловал ей руку. Всё это было невероятно тепло, и она сама была очень растрогана.
Тогда я ещё не понимала, что это и есть мир Наталии Николаевны Грамолиной, что он в этом и заключается, но я на неё посмотрела и подумала: «Надо про неё снять кино». Ну и всё, собственно. Дальше пошла какая‑то работа... А потом прошёл месяц — и она умирает...
Получилось, это было её последнее интервью?
Катя Ливергант: Это было последнее интервью. И в фильме моём есть об этом в титрах — я взяла кусочек оттуда. И вот, когда она умерла, я пишу Наталье Фёдоровне, её дочери: «Наташ, может, надо кино снять?» Она говорит: «Наверное, надо, к годовщине хорошо бы, чтобы был фильм». И мы встретились, и Наташа сразу сказала, что название должно быть «Маманя».
О, название было её!
Катя Ливергант: Было её. Я же вообще ничего не знала: не знала, что она «Маманя», не знала, что она культовая фигура в музейном мире, — я вообще ничего не знала, но совершенно интуитивно поняла, что это нужно делать.
Насмотренность такая...
Катя Ливергант: Я думаю, это такая внутренняя «чуйка».
И дальше я с Наташей Поленовой стала обсуждать, а как мы снимаем, кого.
У меня есть правило: в моих фильмах нет закадрового текста, всё строится на живых разговорах участников — такой калейдоскоп. Это сложная работа — со многими надо поговорить, а потом их объединить между собой так, чтобы они дополняли друг друга — и возникала многоголосица, ансамбль голосов.
Для документального кино год — это мало?
Катя Ливергант: Смотря для какого. Нам было важно до съёмок придумать вот какой ход: поскольку Поленово много снимали, нужно было изобрести «собственное Поленово». Но с нами работала одна из самых талантливых на сегодняшний день операторов в документальном кино — Александра Иванова — благодаря ей нам это удалось.
Мы приезжали в Поленово несколько раз в течение года — осенью, зимой, весной — и всякий раз ловили невероятной красоты картинку. Отдельное спасибо сотрудникам музея и Наталье Фёдоровне за помощь и тёплый приём в каждый из наших визитов.
Мне было очень важно поймать момент, когда пойдёт Ока, — льдины эти вздымающиеся, шипящие, лопающиеся с треском и мощная река, которая их крушит и неизменно движется по своей траектории... Этот образ, на мой взгляд, очень соответствует характеру Наталии Николаевны.
Поэтому в начале марта в Поленово сотрудники музея дежурили и следили, когда пойдёт лёд, — было важно этот момент не упустить. Когда река пошла, они нам позвонили и скомандовали: «Запускайте коптер». Мы же все в Москве.
Ещё интересно, как вы узнавали Наталию Николаевну — через интервью, через общение с Натальей Фёдоровной... Как возникал этот образ ещё до того, как фильм родился целиком.
Катя Ливергант: Образ сформировался очень быстро. Не знаю, насколько точно, но основные черты проявились для меня почти сразу. Наталия Николаевна была человеком очень жёстким и очень советским — по своему складу, не по идеологии, — она понимала, как и зачем нужно лавировать, обустраиваться в среде, как разговаривать с чиновниками, какой непримиримой порой нужно быть. Но при этом она была человеком очень тёплым, добрым, очень расположенным к огромному количеству окружающих её людей.
Не случайно в фильме плачут взрослые дядьки, директора крупнейших музеев, — у неё они чувствовали себя как дома, они приезжали к ней и всегда могли рассчитывать на тепло, на домашний уют, на принятие, на понимание. Она их очень поддерживала.
И главное — для неё была очень важна идея просвещения. Отсюда и сельская школа, и девушки, которые из деревни пришли работать в музей... Я понимала, что они должны принять участие в фильме, потому что она их вырастила, она в них очень верила.
Человеческую породу, настоящую, она, конечно, очень чувствовала. Её окружали, как я поняла, люди очень достойные. И, конечно, как всякий честный человек, Наталия Николаевна не терпела лицемерия, лжи, ханжества и прочего, была в этом смысле довольно непримиримой.
А как вам было проводить интервью с теми, кто знал её близко, с мужчинами, которые плачут в кадре?.. Как это — изнутри?
Катя Ливергант: Опыт уже есть: я понимаю, что главное правило, если человек начинает плакать в кадре, — не нужно ему мешать.
Интимный очень получился фильм.
Катя Ливергант: Я не хотела, чтобы фильм спекулировал на теме ухода Наталии Николаевны, чтобы все лили по ней слёзы...
Интересно, что бы она сказала? Хохотала, наверное.
Мы никуда не торопились, спокойно разговаривали, я задавала вопросы, которые заставляли наших героев задуматься и вспомнить что‑то важное.
Мне было важно сохранить баланс свидетельств тех людей, которые в фильме говорят о Наталии Николаевне как о профессионале и о ней лично, с её собственными интервью.
Нам очень помог фрагмент, который записывал продюсер Евгений Гиндилис со своими студентами ещё до начала работы над фильмом, за год до интервью в «Правилах жизни». Плюс архивные материалы — сохранилось огромное количество фотографий, и там видно, какая она живая... Меня очень тронула история их любви с Фёдором Дмитриевичем Поленовым, их взаимная преданность: он такой красивый, такой породистый, явно ей доверял, отдал бразды правления музеем, но при этом и многим распоряжался сам...
На фото: Наталия Грамолина. Школа в селе Страхово. Фото 1970‑х гг.
На главной странице: Наталия Николаевна Грамолина. Усадьба Поленово. Январь 2018 г.
Печатается по: «Что бы она сказала? Хохотала, наверное». Беседа Ксении Сергазиной с Катей Ливергант // Мир Музея. 2022. №7. С.47–48.
См. также: Крючков Г. Дом остаётся обитаемым // Мир Музея. 2023. №10. С.30–32.
Ясная Поляна. Подготовлено К.Т. Сергазиной // Мир Музея. 2022. №12. С.43–44.
Пищулин А. Белла // Мир Музея. 2022. №10. С.37–38.
Уроки черчения. Подготовлено Полиной Форминской (Трифоновой) // Мир Музея. 2022. №8. С.30–31.
Отрок в пещи огненной. Беседа Алексея Пищулина с Алексеем Варламовым // Мир Музея. 2023. №1. С.8–14.
Крючков Г. Чуковские. В одной лодке // Мир Музея. 2023. №11. С.22–25.
«Я люблю красоту, и она меня держит на плаву». Беседа Ксении Сергазиной и Валерии Ахметьевой с Юрием Кублановским // Мир Музея. 2023. №12. С.40–42.
Ясная Поляна. Подготовлено К.Т. Сергазиной // Мир Музея. 2022. №12. С.43–44.
Пищулин А. Белла // Мир Музея. 2022. №10. С.37–38.
Уроки черчения. Подготовлено Полиной Форминской (Трифоновой) // Мир Музея. 2022. №8. С.30–31.
Отрок в пещи огненной. Беседа Алексея Пищулина с Алексеем Варламовым // Мир Музея. 2023. №1. С.8–14.
Крючков Г. Чуковские. В одной лодке // Мир Музея. 2023. №11. С.22–25.
«Я люблю красоту, и она меня держит на плаву». Беседа Ксении Сергазиной и Валерии Ахметьевой с Юрием Кублановским // Мир Музея. 2023. №12. С.40–42.